Мария Кровавая

Приготовления были сложными и потребовали много времени. Был составлен перечень цен на питание людей и лошадей, чтобы Филипп мог оценить предстоящие расходы и запастись соответствующей суммой. Заранее был определен обменный курс испанских и итальянских крон, а также португальских дукатов, чтобы не дать себя надуть английским купцам. Для предотвращения инцидентов, которые могли возникнуть между англичанами и испанцами во время переезда Филиппа от побережья внутрь страны, а также для соблюдения всех необходимых церемоний следовало назначить английского обер-церемониймейстера. Вместе с Филиппом выезжал испанский обер-церемониймейстер, целью которого было помешать обмену взаимными оскорблениями и сделать так, чтобы англичане «не придирались к иностранцам, как они привыкли это делать». Были тщательно отобраны и одобрены все чиновники и слуги, которые должны были обслуживать Филиппа. Завершение этой гигантской работы было отмечено в конце марта торжественной церемонией. Вся группа предстала перед лорд-гофмейстером Марии, и каждый дал клятву верности. Сюда же присоединилась сотня лучников, которым следовало взаимодействовать с испанскими гвардейцами Филиппа. Лучников отобрали из личной гвардии Марии по принципу преданности и «искусства в языках». Оставалось надеяться, что их форма не будет резко контрастировать с формой испанских воинов, потому что ни одного образца формы испанского гвардейца при дворе обнаружить не удалось.

Как и обычно, в центре всех приготовлений находилась Мария. После Гардинера она была самым осведомленным членом своего правительства. Объем повседневной работы, связанной с административной рутиной, которая в первые месяцы правления занимала все ее время от рассвета до полуночи, теперь существенно расширился, оставляя все меньше возможностей заниматься особыми вопросами, которые все чаще начали возникать. Среди таких особых вопросов была недавно возникшая дискуссия по поводу связи брака королевы с наследованием престола. Двое судей, побуждаемые, по мнению Ренара, приверженцами Елизаветы, заявили, что по английским законам вся королевская власть должна перейти к Филиппу, как только он женится на королеве. Они утверждали, что, даже если Мария родит сына, ее престол перейдет не к нему, а останется за супругом. К счастью для Марии, остальные судьи эту позицию не поддержали. В Совете обсуждался также вопрос, чье имя должно стоять первым на официальных документах — королевы или ее супруга. Это дело было решено в пользу Филиппа.

Больше всего весной 1554 года Марию угнетал углубляющийся раскол в королевском Совете. Она надеялась сделать его работу более эффективной и уменьшить время, растрачиваемое на выяснение отношений между советниками, создав «внутренний Совет» из шести человек, но лорд-канцлер и его сторонники стали так резко выступать против этой инициативы, что возник новый конфликт. Самым беспокойным советником был Пэджет, чье враждебное отношение к Гардинеру превратилось теперь в одержимость. Он делал все возможное, чтобы дискредитировать политику лорд-канцлера, набрасываясь на него на каждом заседании, организовывая в парламенте оппозицию всем его предложениям и используя свое влияние, чтобы отговорить лордов поддерживать подготовленные им указы. Мария была настолько недовольна его поведением, что, когда Пэджет пришел к ней с просьбой позволить ему на несколько дней отлучиться из дворца, удивила его своей резкостью, сказав, что ей не нравится его «непостоянство», и добавила, что, поскольку он не оправдывает ее ожиданий, отныне она позволяет ему «приходить и уходить, когда вздумается». Она чуть было не приняла решение вообще удалить его из правительства (что вряд ли было бы разумно), но преуспела в том, что довела советника до слез. Пэджет промямлил извинения и удалился, но, проведя несколько дней в провинции, благополучно возвратился ко двору и возобновил прежние интриги.