Мария Склодовская-Кюри

Итак, путем последовательного уменьшения содержания бария Пьеру и Мари удалось разработать процесс поэтапного получения радия и его солей. Они решили, что это будет процесс последовательной кристаллизации. И, приступив к работе, делали все так же основательно, как и всегда.

Известно, что, когда жидкость испаряется из раствора, остается кристаллический осадок солей. Таким образом, необходимо было пройти цепочку последовательных кристаллизаций, чтобы получить только соли радия.

Но это не такой быстрый и простой процесс, как может показаться. На самом деле это был самый изнуряющий этап их работы. Этот процесс занял целых два года и потребовал тысячи долгих последовательных операций.

И после этих двух лет наконец наступил день, когда по сотням небольших выпарных чашек был разлит раствор, который и должен был кристаллизоваться. Чашки были небольшими, чтобы процесс кристаллизации шел как можно быстрее. Кристаллизация за кристаллизацией. И Мария и Пьер верили, что эта нелегкая работа приближает их к разгадке великой тайны.

И вот они подошли к последней кристаллизации — той, что стала итогом всех остальных. Крошечная выпарная чашка была аккуратно накрыта колпаком, чтобы ни ветер, ни какое бы то ни было другое движение в их «лаборатории» не могло помешать последнему и решающему опыту.

Наконец колпак стал на свое место. Супруги Кюри переглянулись.

— Мне кажется, я сейчас заплачу! — прошептала Мария.

Но Пьер не успел ничего ответить — хлопнула и задребезжала дверь: в лаборатории появились гости. Два мужских голоса заканчивали какой-то разговор.

Кюри заторопились к выходу из своего закутка — зашторенной части, в которой стояли приборы.

— О, господин профессор! — Пьер протянул руку для рукопожатия.

Одним из вошедших был высокий старик, лицо которого Марии показалось знакомым, вторым оказался давний наставник Марии, благодаря которому она и познакомилась в свое время с Пьером, профессор Ковальский.

Правда, увидев Пьера, а затем и Марию выходящими из дальней зашторенной части лаборатории, профессор несколько смутился:

— Может быть, мы не вовремя?

— Ну что вы, — усмехнулся Пьер, — мы как раз завершили, судя по всему, последний этап работы. И теперь нам больше нечего делать, остается только ждать. Рад вас видеть, профессор.

— Думаю, лучше всего будет провести это время вместе с нами, — вслед за мужем заметила Мария, протягивая профессору руку.

Ковальский поцеловал Марии руку, втайне радуясь тому, как удачно тогда все получилось — и для науки, и для самой девушки.

— Мадам Кюри, — улыбнулся профессор, — благодарю, мне приятно это слышать. Но сегодня я пришел не один. Я привел с собой гостя. Знаменитого гостя.

Высокий старик сделал шаг вперед.

— Но не такого знаменитого, как эти молодые люди в будущем… Имя Кюри поведет вперед не одно поколение ученых.

Старик протянул руку Пьеру и обменялся с ним сердечным рукопожатием.

— Вы превзошли многих, друг мой. И даже самого себя, такого, каким я вас представлял по вашим работам. И вы, мадам, — теперь высокий гость нежно пожимал руку Марии, — такая молодая, такая красивая… И такая знаменитая…

— Благодарю. — Мария скромно опустила глаза. Она верила в собственные силы, но никогда не придавала особого значения признанию. Вот и сейчас она смогла вымолвить всего одно слово.

Старик засмеялся:

— Не знаю, что большее чудо — вы или радий… Почему бы тебе не представить меня этим молодым людям, дружище? — обернулся старик к профессору.

Но вместо Ковальского заговорил Пьер:

— Думаю, в этом нет необходимости. Пожалуй, я вас знаю. Ведь вы же лорд Кельвин, верно?

И старик, а это и в самом деле был знаменитый ученый, несколько раз кивнул:

— Да, это я. И я категорически отказывался вернуться в Лондон, не познакомившись с вами обоими.

— Тогда как величайший из ныне живущих ученых верил в существование радия, другие не считали это важным…

Пока хозяева и гость обменивались комплиментами, профессор на правах друга отправился осматривать хозяйство Кюри. Сотни и сотни выпарных чашек, теперь чисто вымытых, были сложены на одном из лабораторных столов.

— Ну-с, молодые люди… И сколько же кристаллизаций вы провели?

Ответ на этот вопрос первым нашел лорд Кельвин, заметив:

— Я полагаю, их было несколько сотен…

Супруги Кюри переглянулись.

— Скажи им, Пьер, — улыбнулась мужу Мария.

Тот кивнул и подошел к огромной доске, исписанной формулами. В правом верхнем углу в тройной рамке стояла цифра, которую Пьер и исправил.

— Посмотрите сюда, сэр.

— Пять тысяч шестьсот семьдесят семь…

— И последняя сейчас в том углу. Верно, молодые люди?

Пьер молча отдернул плотную штору. Последняя выпарная чашка, накрытая защитным колпаком, стояла посредине широкого опустевшего стола.

Лорд Кельвин осторожно наклонился к колпаку.

— Пять тысяч шестьсот семьдесят семь… По-настоящему исторический момент… Последняя кристаллизация.

Мария стояла по другую сторону стола. Она тоже засмотрелась на чашку, только сейчас по-настоящему осознав, что это и в самом деле последний шаг на долгом-предолгом пути.

— В этой чашке восемь тонн руды, — задумчиво проговорила она, — и четыре года работы…