Мария Склодовская-Кюри

Мадам Кюри стоит совершенно прямо. На ее бледном лице, на выпуклом лбу, совсем открытом благодаря зачесанным вверх волосам, заметны тонкие морщинки — следы того сражения, в котором она решилась принять участие и которое выиграла! В аудитории пришлось поставить дополнительные стулья: исключительный интерес к исследованиям, о которых будет идти речь, привлек людей науки, студентов, учеников мадам Кюри.

И в ноябре наконец приходит настоящее признание: британское Королевское научное общество присуждает супругам Кюри высоко ценимую в ученом мире награду — медаль Хэмфри Дэви с выгравированными именами обоих супругов.

10 декабря 1903 года. Шведская Академия наук публикует сообщение о присуждении Нобелевской премии по физике Анри Беккерелю и супругам Кюри — за открытие радиоактивности.

В письме, которое на следующий день пишет Мария Юзефу, находим строки:

«…Нам присуждена половина Нобелевской премии; точно не знаю, сколько это будет, но кажется, несколько десятков тысяч франков (70 000 или что-то около того). Для нас это большие деньги. Не знаю, когда мы их получим, возможно, что лишь после поездки в Стокгольм. Мы обязаны выступить там с докладом до истечения шести месяцев, считая с 10 декабря.

Мы не поехали на торжественное заседание, слишком трудно было это устроить. Я не чувствовала себя в силах предпринять такое далекое путешествие (48 часов даже без минутной остановки или еще дольше — с остановками), в такое неблагоприятное время года, в холодные края и не имея возможности остаться там дольше чем на 3 или 4 дня, потому что нам нельзя без серьезных последствий прерывать на более длительное время чтение лекций. Таким образом, мы полагали на все путешествие 10 дней. По-видимому, поедем на Пасху…

Мы засыпаны письмами и утомлены визитами журналистов и фотографов. Рады бы спрятаться хоть под землю, лишь бы оставили в покое. Мы получили приглашение из Америки: поехать туда с лекциями о наших исследованиях; спрашивают нас, какую сумму мы за это потребуем. Мы намерены отказать, независимо от условий. С большим трудом удалось избежать обедов в нашу честь, но мы отказываем с отчаянной решимостью, и люди понимают, что тут ничего не поделаешь.

Воображаю себе, что было бы в Стокгольме! Шведские дамы намеревались меня чествовать!!!»

Можно понять, почему Марии и Пьеру так не нравились официальные приемы и торжества, устраиваемые после того, как все вдруг «прозрели», увидев в скромных Кюри великих ученых. Но они живут в обществе, и нельзя совершенно игнорировать принятые в нем, хоть и не всегда приемлемые, правила и нормы.

Супруги Кюри были как бы отгорожены от мира, от грядущего, рождению которого они так активно содействовали своим открытием. Испытывая недостаток в материальных средствах, столь необходимых для развития их исследований, они должны были бы, пожалуй, разумно использовать возникшую конъюнктуру, получить самым честным способом средства на продолжение научных исследований. Приняв приглашение читать лекции за границей, они могли бы приобрести за полученные гонорары измерительные приборы, аппаратуру, лабораторное оборудование, в котором так остро нуждались. Можно было бы перестроить сарай на улице Ломон, оснастить его вытяжными устройствами, вентиляцией, сделать отапливаемым. Можно было бы, наконец, использовать полученные средства для увеличения количества вспомогательного персонала, который освободил бы их от тяжелой подготовительной работы, от непосильного физического труда. Тогда Пьер и Мария могли бы намного плодотворнее заниматься чисто исследовательской работой.