Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома

«Ратуша Канн, округ Грасс: 18 апреля 1868 года, в два часа ночи, засвидетельствована смерть Шарля Феликса Эммануэля Лаваиса, холостяка, умершего в возрасте тридцати двух лет; родился и проживал в Париже, сын Шарля Жозефа де Лаваиса, помещика, и Лауры Жозефины де ла Шатобур. По заявлению, сделанному тридцатилетним Леоном Жюлем де Лаваисом, доктором медицины, проживающим в Париже, который сказал, что является братом покойного, и Шарлем-Антонином Буттурой, пятидесятилетним доктором медицины, проживающим в Каннах, который подтвердил его слова. Установлено в соответствии с законом, Луи Проспер».

Как и Эдгар По, сестры Бронте, де Мопассан и многие другие, Эммануэль стал жертвой смертельной волны туберкулеза. Примерно в это время люди начинают догадываться, что заболевание заразно и передается от человека к человеку. До этого момента инфекционный характер болезни не был очевиден, потому что иногда она сводила человека в могилу за несколько дней, а иногда ей требовались для этого годы. Для современников туберкулез – это «дитя» безумной городской жизни, переутомления и плохой гигиены цивилизованного человека. Таким образом, чтобы справиться с туберкулезом, мы стремимся укрепить, обогатить человеческую «почву» с помощью солнечных ванн и активностей на открытом воздухе. К этому добавляют несколько ингаляций, баночек, мазей с йодом и антисептики, которые, несмотря на некоторые преимущества, несут в себе множество недостатков. Иногда именно легкие не могут выдержать их раздражающее действие; часто желудок не справляется с этими препаратами. На страдающих чахоткой окружающие смотрят со страхом, если они хотят продолжить лечение, поэтому человека с ярко выраженными симптомами обычно считают уже потерянным. Когда поражение легких настолько сильное, как в случае с Эммануэлем, то это всего лишь вопрос времени…

Почему Канны? Во-первых, потому что это небольшой прибрежный городок, вновь открытый английскими аристократами, о котором широко узнают благодаря возникновению железнодорожной линии Марсель – Канны. Недавняя аннексия округа Ницца и визит Наполеона III и императрицы Евгении также привлекают к нему внимание. Он стал по преимуществу аристократическим городом, уголком предместья Сен-Жермен, выпавшим из туманного Парижа на берег самого солнечного залива.

Прежде всего, по мнению специалистов, из всех зимних курортов именно этот обладает самыми разнообразными и ценными преимуществами с медицинской точки зрения. Под защитой горного массива Эстерель нам нечего бояться леденящего северо-западного ветра, мистраля. Известно даже о случаях выздоровления или улучшения состояния при легкой форме туберкулеза. Вы останавливаетесь в Каннах, и благодаря волшебному климату вскоре ваше дыхание становится «подобно бархату».

Кто убедил бывшего зуава провести зиму в этом более мягком климате? Его младший брат Леон, врач госпиталя «Божон», а затем парижского муниципального департамента здравоохранения, который присутствовал в день его смерти? Второй, подписавший свидетельство о его смерти, доктор Шарль-Антонин Буттура? Если только это не была Мария София, которая посоветовала отцу своей дочери обратиться к специалисту по респираторным заболеваниям.

Сын бывшего итальянского консула доктор Буттура часто гостил в Неаполе и в Риме. В начале 1860-х годов он даже проходил там практику во французской оккупационной армии. Ветеран военного госпиталя Дю Валь-де-Грас, добрый и простой человек с ясным и мягким взглядом, всегда готовый прийти на помощь. Он равно готов служить и богатым иностранным семьям, и самым обездоленным, всегда предан больным, будь то в больнице или дома на улице Феликс-Фор. У него есть эта редкая способность успокаивать и распространять своего рода умиротворение среди окружающих. В Каннах его личные заслуги принесли ему должность муниципального советника и подарили доверие и симпатию самого выдающегося общества: Жан-Жака Ампера, Проспера Мериме, Виктора Кузена и даже герцога Алансонского, будущего зятя Марии Софии, который за девять месяцев до смерти Лаваиса поселился в Поссенхофене у Виттельсбахов. Некоторые называют Буттуру семейным врачом герцогов Орлеанских[275].

Позднее я узнаю, что Эммануэль останавливался в отеле де ла Пэ на бульваре де ла Гар (ныне бульвар Эльзаса), в пятистах метрах от набережной. Здание безупречно-белого цвета с двумя квадратными башнями все еще возвышается над улицей Луи-Брайля. Здесь бывший зуав проведет свои последние месяцы.