Читаем Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома полностью

Играющий на улице органщикВсе повторяет бодрый свой рефрен.Настал час, ожидаемый час,Когда из знакомого окнаМонетка, которую бросила ее рука,Прозрачная, белее воска,Падет в сопровождении улыбки,Что легче утреннего ветерка.Вот твой обол, но не ищи ребенкаЗдесь – выше, музыкант, подъемли взгляд.Пусть за припевами последует молитва.Улыбка и дитя – на небесах.Чтобы крошки склевывать,рассыпанные ею,Слетались птицы к этому окну.И не боялись маленькой хозяйки,Решаясь залететь в ее светелку,Чтоб сесть доверчивоНа хрупкое плечо.И вот здесь просо есть, но нет ребенка.Она далеко; чтоб найти ее.Напрасно клювами стучать в окно.На небо, птицы, вы должны подняться.Ее я вижу хрупкой белой тенью,Когда, повиснув на моей руке, она идет впередИ на мое плечо склоняется,Как лилия, раненная косой,И кашель разрывает ее грудь,И голос глух от боли,И нежный грустный лоб склоняется,Ища в руке опоры.Ее душа вернулась в небеса,Подобно ангелу, спешащему навстречуДругому ангелу, что ждет его с надеждой[489],Летит над морем к нам,Вчера мне показалось, что я вижу их вместе:Веселые, беспечностью лучатся,Как! Встретились они… и навсегда!А утром преданные рукиПортреты их цветами окружают.Их бедная собака, что чует все встревоженной душой,Скулит со мною рядом;По комнате туда-сюда снует,Ложится, грустная, в изножии кровати.О, жизнь вам грезилась такой красивой,Когда двоих приветствуя улыбкой,летящих вместе на одних крылах,Одна фортуна ожидала вас.

Моя Дэзи, я тоже очень скучаю по вам. О! Если бы я могла хоть раз поцеловать вас! Я вас поцеловала всего дважды, прежде чем вы ушли. Я с таким нетерпением ждала, чтобы вас увидеть. Я мечтала умереть, обнимая вас, и именно я сопровождала вас до вашей могилы. О! Если бы бог пожелал, чтобы я похоронила себя рядом с вами, чтобы больше ничего не видеть и не слышать, кроме вас, моя Дэзи. Бог этого не хотел. Дэзи, у меня есть обязанности, которые я должна выполнить, прежде чем я поцелую вас; прошу его дать мне силы, энергию; мне кажется, что с вами я могла бы сделать все, а без вас мне так тяжело! Моя Дэзи, у вас хватило сил. Научите меня исполнять свой долг и говорить: «Господь дал, Господь взял, имя Господа благословенно»[490].

Краткие генеалогические пояснения

Династия Виттельсбахов

1. Людвиг (1831–1920) отказался от своих династических прав, чтобы жениться на актрисе Генриетте Мендель, которая стала баронессой фон Валлерзе. Он открыл свои двери для зуавов в Аугсбурге. Также был отцом графини фон Лариш-Валлерзе, которая раскрыла существование Дэзи в 1930-х годах.

2. Элен, известная как Нене (1834–1890), после того как уступила сестре Елизавете титул императрицы Австрии, вышла замуж за принца династии Тур и Таксис. Во время бегства королевы Неаполя в Аугсбург она пытается убедить свою сестру вернуться в Рим.

3. Елизавета, известная как Сисси (1837–1898), вышла замуж за Франца Иосифа I, императора Австрии. Она и ее муж поддерживали идею брака «королевы-воина» с наследником Обеих Сицилий. В 1862 году императрица предприняла целый ряд поездок, чтобы убедить свою младшую сестру, затворившуюся в монастыре в Аугсбурге, присоединиться к мужу.

4. Карл Теодор, известный как Гакель (1839–1909), женился на Софии Саксонской, а затем на инфанте Марии Жозефе из Португалии, которая принимала королеву Обеих Сицилий в Мюнхене в последние годы ее жизни. Известный офтальмолог, он был отцом Елизаветы, любимой племянницы Марии Софии и будущей королевы Бельгии (1909), которая после Первой мировой войны отправилась с официальным визитом в Соединенные Штаты.

Перейти на страницу:

Все книги серии Проза истории

Клятва. История сестер, выживших в Освенциме
Клятва. История сестер, выживших в Освенциме

Рена и Данка – сестры из первого состава узников-евреев, который привез в Освенцим 1010 молодых женщин. Не многим удалось спастись. Сестрам, которые провели в лагере смерти 3 года и 41 день – удалось.Рассказ Рены уникален. Он – о том, как выживают люди, о семье и памяти, которые помогают даже в самые тяжелые и беспросветные времена не сдаваться и идти до конца. Он возвращает из небытия имена заключенных женщин и воздает дань памяти всем тем людям, которые им помогали. Картошка, которую украдкой сунула Рене полька во время марша смерти, дала девушке мужество продолжать жить. Этот жест сказал ей: «Я вижу тебя. Ты голодна. Ты человек». И это также значимо, как и подвиги Оскара Шиндлера и короля Дании. И также задевает за живое, как история татуировщика из Освенцима.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Рена Корнрайх Гелиссен , Хэзер Дьюи Макадэм

Биографии и Мемуары / Проза о войне / Документальное

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное