Мария в заповеднике

Результаты всех отмеченных выше странностей не замедлили сказаться на характере схватки в целом, и уже третий раунд отличался от второго неузнаваемо. После непродолжительного затишья, которое они провели в тесных объятиях, Пер, все еще не веря своему счастью, осторожно заглянул в запрокинутое лица Марии и вдруг неудержимо повел рукой вниз ей по талии и сразу — по аккуратнейшей ягодичке. Поразительно, что оба они не удивились этому странному нападению. Мария, правда, отреагировала тем, что еще тесней прижалась к противнику, а Пер потянулся рукой еще куда-то, и племянница Прокурора своим тонким плечом вдруг и вовсе оказалась у него под мышкой. Пер осторожно поцеловал Марию куда-то около глаза, потом — около другого… потом они слились в одном долгом поцелуе уже в губы. С нежным мычанием они опустились на пол и стали рвать друг у друга одежды, стараясь не расставаться при этом в своих поцелуйчиках. Он помог Марии скинуть рубашку куда-то назад, за спину, а про лифчик, наверное, забыл, и стаскивал уже у нее юбку, путаясь в ногах племянницы Калиграфка. Сама Мария по возможности дергала дрожащими руками у него пояс у брюк, и ей даже удалось там что-то ослабить, потянуть и выпростать рубашку. Но это ее не вполне удовлетворило, и она опять запустила свои руки под главного техника, и что-то там лихорадочно продолжала развязывать, дергать и стаскивать. Но Пер в нападении оказался проворней, чем в защите пять минут назад: он уже ласкал обнаженное бедро племянницы Прокурора, трусики на которой теперь напоминали тонкую скрученную веревку — не больше. Мария оставила на минуту что-то там у Пера внизу, лихорадочно помогла ему избавить себя окончательно от этой «веревочки», и Пер нетерпеливо застонал. Мария запустила красивые руки опять к нему куда-то, на ощупь там в чем-то убедилась, хотела потащить ему рубашку еще дальше вверх, но в этот момент Пер накрыл ее полураздетое тело совершенно в нетерпении, и, наконец, они — соединились на полу Станции по связи Большой Империи и Большого Конгресса, являя собой зрелище некоторой недосказанности из двух запутавшихся в одежде тел.

…Мария открыла глаза и склонила голову набок: главный техник стоял перед ней на четвереньках. Мария удивленно спросила:

— Что ты со мной сделал?

— Я ничего не помню, — ответил Пер.

Мария оценила эти слова, его честный взгляд, повела глазами по разбросанным вокруг на полу одеждам, потом уставилась на спущенные брюки Пера прямо перед собой, и веселый смех вдруг стал душить ее. Такое неудержимое веселье передалось сразу и главному технику — он захохотал даже еще громче и счастливее, чем она. Так веселятся нашкодившие дети, счастливо избежавшие наказания. Мария билась в конвульсиях, и Пер ничем не мог ей помочь, потому что сам едва держался на четвереньках. Мария, наконец, из последних сил поползла в направлении кресла у стены, а Пер таким же способом отправился в противоположную сторону.

Счастливо подобравшись к своей цели, Мария вскарабкалась в кресло и здесь, успокоившись, томно посмотрела на Пера. Главный техник уже натянул штаны и сидел в таком же кресле напротив, с интересом разглядывая Марию: вспомнив о чем-то, она пошевелилась, и тайное место ее сразу скрылось от посторонних глаз в тесноте сдвинутых ног. Пер наклонился, поднял с пола юбку и бросил ей на колени. Она поймала, опять переменила позу, укрыла ноги и воззрилась на своего любовника.

— Наверное, это могло произойти уже раньше и не так странно, — сказал Пер.

— Когда? — с любопытством спросила она.

— Я думаю, наверное, на третий день, когда я тебя в первый раз увидел среди генералов у Прокурора.

— А почему только… на третий, Пер? Как интересно… — прибавила она.

— Мне надобно было эти три дня помучиться для верности, — сказал Пер.

Судя по улыбке на ее лице, Мария одобрила такое добавление.

— Зато теперь вот как странно все вышло, — сказала она.

— Да. Но я нарушил инструкции.

— Какие инструкции, Пер, что за чушь ты несешь!

— Нам запрещают заниматься этим на рабочем месте, и теперь меня будет мучить совесть.

— Ерунда какая, три дня помучает и пройдет, — сказала Мария. — И потом… это же игрушечное рабочее место?

— И еще — ты первая начала, — добавил Пер.

— Потому что ты злой, хочешь лишить меня избранного общества!

Мария счастливо улыбалась.

— Общества? Какого общества?! Этого стада диких…

— Не смей! — вскрикнула вдруг она, вскочила с кресла и стала быстро одеваться; вначале Мария сокрыла себя пониже талии юбкой и только потом быстро надела под низ трусики, стремительно продевая в них одну за другой обе свои ровные ноги с красивыми сухожилиями.

Пер замолчал с сожалением.

— Ты даже лифчик мне не снял, я едва не задохнулась в нем, — сказала она поледеневшим голосом, уже застегивая на груди у себя пуговки. — По-моему, так насилуют, а не любят…

— Я мечтал об этой минуте, а она пришла так неожиданно! Я не помнил себя, прости…

— Не нужно извиняться, Пер…

Мария закончила приводить себя в порядок и подошла к нему близко.

— Я тоже поняла все сразу, на том приеме с генералами, — сказала она. — Я только хотела окончательно убедиться…