Марийкино детство

Все они были очень нарядные, в кружевах, воланчиках и бантиках. У одних банты торчали в волосах, у других на плече, у третьих были шёлковые кушаки с бантами, а у одной девочки было целых шесть голубых бантов: один большой на голове, два поменьше на плечах, один огромный на поясе и два совсем маленьких на лайковых туфельках.

Марийка оробела. У неё не было ни одного банта, и только сейчас она заметила, что башмаки у неё хотя и ярко начищены, но слишком велики и грубо сшиты, а платье гораздо длиннее, чем у всех девочек. Оглядываясь по сторонам, она искала исчезнувшую куда-то Лору, и, не найдя её нигде, присела в уголке, между волосатой пальмой и большой вазой, которая стояла на тумбочке. На вазе были нарисованы страшные змеи с закрученными хвостами и косоглазые люди в пёстрых халатах.

Из столовой вышла шумная толпа мамаш и гувернанток.

– Дети, – сказала чёрная вертлявая дама с большим ртом и с красной розой в причёске, – мы сейчас устроим маленький концерт. Просим дорогую именинницу продекламировать стишок.

Все захлопали в ладоши.

Ванда вышла на середину комнаты и, дёргая кушак своего платья, пролепетала что-то себе под нос об ангеле, который летел по небу и тихую песню пел. Один за другим дети выходили на середину комнаты. Читали они быстро и очень неразборчиво.

В особенности отличился мальчик Гога.

Гога был сын той самой вертлявой дамы, которая устраивала концерт. Дама непременно хотела, чтобы Гога прочитал детям стихи Некрасова «Дедушка Мазай и зайцы». Такое длинное стихотворение не всякий-то мальчик запомнит!

Но Гога долго отказывался. Он мычал, мотал головой, отворачивался лицом к стенке, а все гости хлопали в ладоши и кричали:

– Ну, Гога! Гога! Ну!!!

Наконец Гога вышел на середину комнаты. Он был одет в тёмно-синюю шерстяную матроску, очень длинную и собранную внизу на резинке. Коротенькие штанишки почти совсем не была видны из-под матроски, и Марийке сперва показалось, что Гога вовсе без штанов.

Марийка фыркнула и даже привстала от удивления.

Нет, всё-таки штаны были, только очень-очень коротенькие.

Несколько минут Гога стоял и молча теребил на своей матроске галстук. Марийка внимательно смотрела ему в рот. Уж этот-то скажет что-нибудь замечательное!

– Ну, Гогочка, не огорчай маму! – стонала дама с розой.

Наконец Гога раскрыл рот и начал говорить стихи. Марийка опять привстала. По-каковски же он это говорит? Она не понимала ни одного слова.

–. Та-та-та, та-та-та, та-та-та, та-та. Ту-ту-ту, ту-ту-ту, ту-ту-ту, ту… – доносилось с середины комнаты.

Марийка успела пересчитать все хрусталики на люстре, а Гога всё татакал и тутукал. Можно было подумать, что во рту у него лежит горячая картофелина и он никак не может её проглотить.

Марийка закрыла глаза. Она была уверена, что Гога это делает нарочно за то, что к нему так приставали.

Дети зевали, и только взрослые слушали, склонив голову к плечу и сладко улыбаясь.Наконец Гога кончил.

– Молодчина! Прелестно прочёл! Какая память!… – слышалось со всех сторон.

После Гоги выступила Ляля Геннинг и прочила французскую скороговорку. Наверно, Ляля никого не боялась. Она улыбалась, смотрела по сторонам и кончиками пальцев придерживала свою юбочку, точно собиралась танцевать.

– Бояжур, мадам Сан-Суси!

– Комбьен кут сэ сусиси?

– Си су! Си су сэ сусиси?

– Сё тро шер, мадам Сан-Суси!

Марийке эти стихи понравились больше, чем Гогины. Здесь она поняла хоть одно слово «мадам», а там не поняла ни одного.

Не успела Ляля кончить, как раздался звонок и пришли новые гости – шестилетний Серёжа Ветвицкий со своим отцом. Серёжа принёс Ванде большой резиновый мяч в красной шёлковой сетке с кисточкой.

– Отдай Вандочке свой подарок, – сказал Серёже отец.

Но Серёже так нравился мяч, что он никак не мог с ним расстаться.

– Стыдись, Серёжа, ведь это куплено для Вандочки…

Отец присел возле Серёжи на корточки и долго шептал ему что-то на ухо – то ласково, то сердито.

Но Серёжа не хотел ничего слушать. Когда отец снова попытался отнять у него мяч, он поднял отчаянный рёв. Он лёг на пол, прикрыл мяч животом и кричал:

– Не дам, не дам! Дураки!…

Так Ванде и не пришлось получить свой подарок. Серёжа вскоре запросился домой и унёс мяч, положив его в свою шапку.

Начались игры. Марийка всё ещё сидела в углу за пальмой. Она смотрела, как девочки и мальчики, взявшись за руки, топчутся в хороводе и поют:

Как у Ванды на именинах
Испекли мы каравай
Вот такой широты.
Вот такой высоты…
Каравай, каравай,
Кого любишь, выбирай!

Ванда стояла посреди хоровода и думала, кого бы ей выбрать. Вдруг она увидела, что Марийка сидит за пальмой и от нечего делать щиплет волосатый ствол.

– Я выбираю Марийку, – сказала Ванда.

Она привела Марийку за руку и поставила на своё место.

Хоровод завертелся вокруг Марийки.

…Ка-равай, ка-равай,
Кого любишь, выбирай! —

пели дети.

Марийка выбрала крохотную двухлетнюю девчушку, которая с трудом поспевала за xopоводом на своих кривых ножках.