Марийон, Зима в Венесшале

— Прекрасно.

Он снял с нее ботинки.

— Даже ножки еще не согрелись.

Теплые руки аккуратно стянули сначала один чулок, потом другой и стали греть ладонями холодные стопы Марийон. Мари почувствовала, что краснеет и приложила руки к щекам. Тело ее уже согласилось с руками капитана и не собиралось возражать, а наоборот, желало стать податливым и послушным этим рукам. Голова еще пыталась придумать отговорки, оправдания, соврать самой себе, что у нее не было выхода и так сложились обстоятельства, затем включился еще один занудный голос, который говорил, что именно так и начинают все распутные девки и блудницы, стоящие потом вдоль дороги с задранными юбками. Они-то как раз и позволяют малознакомым мужчинам трогать и целовать себя Единобог знает в каких местах, и делать всякое непозволительное, не будучи с ними не то, что в браке, но и даже в длительных отношениях.

«Какие эти женщины ужасные. Фу такими быть» — пронеслось в голове у Марийон, в то время как перед глазами крутанулась мебель каюты. Тело ее приземлилось на мягкое одеяло.

— Вот это силушка, — восхищенно пробормотала Мари, расстегивая пуговицы платья на груди. — Я хочу сделать заявление. — Капитан, занимавшийся тем, что целовал ее ногу от колена до бедра по внутренней стороне, с удивлением приподнял голову. — Я не такая.

Он согласно кивнул и снова нырнул к ней под юбку. Влажный язык его становился то мягким, то напряженным и продвигался все выше. Пока Мари, покрасневшая от вина, стыда и возбуждения, не выдержала и не направила его голову в единственно верное, по ее мнению, место.

За круглым окошком сыпал снег и в то же мгновение исчезал в мутных волнах. Корабль покачивался, усиливая ощущение нереальности происходящего. В каюте было жарко, и Забияка лежал у печки, лениво ведя ухом за звуками на заднем плане.

3

Наутро Мари проснулась совсем незадолго до завтрака, который был бы очень кстати, ибо в животе урчало, несмотря на неприятный похмельный привкус во рту. Капитана в каюте не было.

Выходить наружу, в люди, было неловко, отчего-то казалось, что все население корабля в курсе ее бесстыжего поведения. Она налила воды из графина стакан, отпила глоток — вода тоже показалась невкусной. На кресле лежал теплый плащ, обитый по краю темно-коричневым блестящим мехом, на полу стояли широкие меховые унты, затейливо расшитые бисером. Мари взяла со столика листок бумаги, на котором торопливо и малопонятно было написано: «Это твое. Женщине капитана не пристало разгуливать в одеяле».

Она поразмыслила недолго, затем примерила и то, и другое. Плащ и сапожки были настолько легкими, теплыми и удобными, что снимать их уже не хотелось.

«Вот Мари и выяснилось, что цена твоей порядочности — сапоги да накидка. Ладно, очень теплые и удобные сапоги и накидка» — укорила она себя.

По дороге в обеденную, Мари уже вовсе сторговалась с собой на том, что в карты играет здесь очень узкий круг людей, поэтому никому особо и дела нет до того, что венесшальский принц проиграл свою горничную капитану. Вряд ли для кого-то, кроме нее самой, это такое уж событие.

Как только она вошла в обеденный зал, как тут же десятки пар глаз устремились на нее. Лекс, до этого печально уставившийся в тарелку, заискивающе улыбнулся и помахал рукой, сир Бри смерил взглядом с ног до головы и отвернулся, пожилой толстяк, которого Мари определила как Блевоута, бесстыже буравил ее заплывшими глазками. Дамы, сидевшие за столом с Блевоутом, переглядывались и шушукались. Здесь было тепло, но снимать плащ совсем не хотелось.

Матрос, дежуривший у входа, тут же вежливо предложил проводить до капитанского столика, который уже был сервирован на двоих. Как только Мари села на свое место, градус напряжения спал, и вилки снова звонко застучали по тарелкам. Спустя пару минут в зал бодро зашел Шогель, приветливо здороваясь со всеми. Мари еще толком не определившаяся с тем, как ей себя держать с капитаном, ждала его приближения с небольшой тревогой.

— Выспалась? — капитан подошел к ней, широкой улыбаясь. — Доброе утро.

— Доброе утро. — ответила Мари. — спасибо за одежду.

— Тебе идут меха. Лучшей хозяйки этому добру и не сыщешь. Завтра мы прибываем в Венесшаль. У меня там дел на пару дней. Побудешь там со мной. Потом обратный рейс в Вижевицы, пойдем через Медору. А в Медоре я пару лет назад приобрел домишко, ничего не переделывал после старых хозяев, некогда. Да и не для кого было. Я хочу, чтобы ты там осталась меня ждать. Чем нужно обеспечу, да и хорошие знакомые там есть, не оставят тебя в одиночестве. А Забияке как понравится: печь, два камина, большой сад и кладовая с мышами..

— Иеремия, это очень скорое предложение, мне подумать нужно. Так быстро подобные вещи не решают.

— Я решаю. — спокойно ответил Шогель. — Зачем мне что-то еще знать, если все, нужно я уже знаю, а кое-что даже и потрогать успел. Если тебя сегодня все устроило, а мне думается, что именно так, то все остальное неважно.

Мари покраснела.

— Ну тебе нужно знать хотя бы то, что меня зовут не Элеонор Германн.

— Вот теперь удивила. — капитан поднял бровь. — А как?