Марина Голуб в жизни, театре, кино. Воспоминания друзей

Кстати, изначально «Свадьбу» я намеревался снимать совсем по-другому. Я вообще думал, что это история про бедных, тяжело живущих в нищете, борющихся с жизнью людей. То есть делал упор на социально-критический аспект. Но когда я приехал в маленький городок в Тульской области, он называется Липки, то понял, что жизнь, конечно, бедная и тяжёлая, но тем не менее она наполнена своим весельем, своим смыслом, какой-то дружбой, любовью, взаимопомощью, всем на свете. Социальный аспект этого фильма всё больше дрейфовал в сторону межчеловеческих отношений, и Марина Голуб в этой связи дала мне прекрасную ноту: пусть кругом всё плохо, но всё равно мы живые, мы всё равно любим, мы всё равно делаем своё дело и всё равно помогаем. И когда одолевают тяготы жизни, нас выручают как раз человеческие качества, а вовсе не звериная озлобленность. И Марина сумела это сыграть. При том что, конечно, директор столовой – она и жуликовата, и хитра. Мы всё это понимаем. Тем не менее у неё есть душа и доброта.

– Мне очень приятно, что Паша Лунгин предложил мне сотрудничество, – говорила актриса. – Я снималась в его картине «Свадьба». И это были не просто съемки. Это был яркий, радостный кусок жизни. Мы жили в Туле, общались, нам было безумно интересно. Паша умеет создать удивительную атмосферу. Он человек умный, глубокий. У него в группе не бывает ссор, интриг. А во время съёмок «Бедных родственников» мы жили в Ялте и тоже одной большой дружной семьёй. И хоть съёмки были довольно сложными, получали огромное удовольствие.

Недавно у меня спросили, не кажется ли мне, что это очень специфическое кино про еврейское семейство, которое поймут не все.

Я так не считаю. Каждый поймёт что-то своё. Ведь что у евреев главное – родственные связи. Это гонимая нация, которая на протяжении веков свято берегла свои традиции. Русские, к сожалению, в большинстве своём их утрачивают. Никто уже не собирается за большим столом, не обзванивает ежедневно друг друга. А сколько заброшенных могил! Вот об этом мне и хотелось сказать с экрана.

Был ли у моей Беллы прототип? Да, у нас в Одессе жила такая тётя Роза, мамина родственница. У неё были бесконечные скандалы с любовниками. И каждый раз она выбегала во двор и кричала:

– Люди, помогите!

Но как только кто-нибудь пытался за неё заступиться, она заявляла:

– А чего это ты вмешиваешься!

Моя же Белла – это собирательный образ. Я видела множество таких вот женщин, беззаветно преданных своей семье. Их бьют, а они всё прощают, всё равно любят, понимают. Они всю жизнь варят борщи, пилят мужей-алкоголиков, но при этом очень преданы семье[20].

– Когда несколько лет спустя я приступил к съёмкам «Бедных родственников», – продолжает Павел Лунгин, – то понял, что в актёрской палитре мне не хватает именно такой краски. Я пригласил Марину на роль Беллы.

На афишах жанр фильма обозначался как комедия, но меньше всего мне хотелось снимать комедию ради комедии. Как сейчас это называется загадочным словом «ржа». Там даже до ржачки не хватает суффикса и окончания. Трех букв достаточно. Так вот, «Бедные родственники» – это история, в которой есть человеческая боль, есть печаль. Ещё ведь Чарли Чаплин говорил, что смех не может быть без ноты человеческой грусти, неустроенности. Таковы правила жизни: мы смеёмся, но всё равно знаем, что этот счастливый момент сменится тревогой. Как три весёлых поросёнка в домике всегда чувствуют дыхание волка за спиной. В хороших комедиях всегда есть грустная нотка, ощущение беспощадного ветра жизни.

Марина ещё легче, чем на «Свадьбе», вошла в работу. Мы к тому времени уже просто обожали друг друга, и чтобы как-то подкрепить её актёрское обаяние, я решил, что хорошо в паре с ней будет смотреться Сергей Гармаш, который сыграл еврея-алкоголика. У них там просто феерические роли. Еврейское начало, одесская жизнь, живой, естественный юмор, язык…

Талантливые диалоги Геннадия Островского она пропускала через себя, расцвечивая их новыми фразами, разбавляя сценарий местечковым колоритом, словно сама только что приехала оттуда. И я оставлял это в картине. Несмотря на комизм, было в этой игре что-то от древнегреческой трагедии, какой-то рок, обречённость. Постоянные скандалы, мордобития, но потом опять примирения. Животные страсти, животные крики и всё равно… мечта о лучшей жизни.

Помню, как на премьере непьющий Павел Каплевич выглядел как пьющий. Он был потрясён. Не знаю, способен ли театр вызывать такие чувства, – я видел Марину только лишь в «Трёхгрошовой опере», но и там она была хороша.

…У Марины Голуб был редкий дар вызывать в человеке любовь. Она сама была полна любви и словно провоцировала тебя на ответное тёплое чувство. Мы не виделись по полгода, но, встретившись на чьём-то юбилее, чувствовали, что как будто вчера только расстались.

Я помню, мы как-то сидели с продюсером Лёшей Боковым в ресторане. И вдруг за соседним столиком оказалась Марина. Когда её компания ушла, она подсела к нам, и вдруг что-то актёрское в ней заработало, словно сказала она себе: «Теперь я вам покажу».