Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ)

Гости сходились неравномерно. Юля помогла накрыть, к восьми почти все сползлись. К радости Алексея, Марина тоже пришла. Девушка была по-настоящему талантлива. Если б не ее безумная стеснительность — казалось, она не способна и слова произнести, не покраснев и не продумав речь заранее. Но с ним она иногда говорила, а пару месяцев назад — вот уж непонятно что на нее нашло — дала на вечер тетрадку собственных стихов, которые Алексей оценил: во многом по-детски, местами аморфно, но уже просматривается стиль, и есть вкрапления чего-то самобытного, дикого, своего.

К десяти вечеринка набрала обороты. Вадим с Женей успели обсудить достоинства Шпенглера по сравнению с остальными представителями современной философии и перешли на более злободневные темы. Антон форсил перед новенькой, поглядывая в то же время на Марину — с ней он еще не встречался. Алексей про себя взвесил шансы — вряд ли. А жаль, девочке пошло бы на пользу встряхнуться, может и перестала бы так зажиматься. Все выпили и раскраснелись, слушали БГ, собеседники разбились на маленькие группки, разговоры стали более личными и тихими. И в это время раздался стук. Регина, как всегда, отличилась. Во-первых, она не могла прийти вовремя. Во-вторых, она не могла прийти как все. Несмотря на полуметровые сугробы, на ногах ее были босоножки, вместо пальто — тощая желтая курточка, в пышные волосы вплетены медные монеты. И когда она вошла и разделась, вызвав восхищенные восклицания, и общество смогло обратить внимание на что-то еще — из тени великой вышел вперед молодой человек, которого никто из них не встречал раньше.

— Ребята, знакомьтесь! — покровительственно представила молодого человека Регина. — Это Омар.

Как можно было ожидать, Омар произвел впечатление на всю компанию. Не будь он даже арабом, он был просто красив.

(- Омар — не совсем арабское имя.

— Тогда они этого еще не знали.

— Постой, откуда он там взялся? В те годы иностранцев в общежитиях почти не было. Это сейчас их много.

— А это необычная история.)

Рядом с ним Алексей чувствовал себя мелким и незначительным, Вадим с Женей понимали, что треп о философии в женских глазах меньше, чем ничто, Антон, может быть, первый раз в жизни ревновал ту, с которой пришел, и лишь Юра продолжал пить. Регина ходила хозяйкой положения, Танечка дулась в два раза больше, чем обычно. Сам же виновник ничего не замечал. Он был мил, весел, шутил, ухаживал за Региной, был галантен с девушками и дружелюбен с парнями. Он, и правда, был неплохим парнем. Пока, зажатая в угол кухни другими девушками, Регина откровенничала о новом знакомом, Алексей успел составить о том собственное представление. Никто в тот вечер — ни Алексей, ни даже девушки, наблюдательные в таких вопросах, не заметил ни капли обоюдного интереса между Омаром и Мариной.

Лондон, 2005.

— Зачем ты возишься со мной?

Закономерный вопрос. После того, как Эмма вытащила его из тюрьмы и, как куль с мукой, переслала себе по почте, прошла почти неделя. И это не была легкая неделя. Больной, злой, разобранный на части, он требовал внимания, жаждал одиночества, сетовал на зависимость, но не мог обойтись без помощи и полдня. Все это время Эмма была нянькой, слушателем, медсестрой — а ведь она еще ходила на работу.

— Зачем тебе это?

— Потому что я добрый человек.

— Я хочу уйти!

— Иди. Я тебя не держу.

Он с трудом оделся — после тюрьмы все было трудным — и вышел в холод лондонского вечера. Горел вечерний свет, чистые улицы, красивые дома — он первый раз понял выражение Мишкина «пластиковый рай». Ему было холодно и одиноко тут. Может ли быть, что всего лишь месяц назад он, как мальчишка, радовался, что ходит по этим улицам? Как будто большие дяди выше, над его головой, улыбаясь, впустили его в хрустальную мышеловку. А он и обрадовался блестяшкам, лежащим на самом виду. И пропустил что-то очень важное.

Так, Мишкин. Это дело незакончено. Сначала надо довести до конца работу с клиентом. Потом, если сможет, вернуться в LA. Неизвестно, что он мог бы сделать для Джены-Стефани, но просто так устраниться и все забыть — нет. Он не осознавал этого, и рядом не было никого, кто мог бы ему сказать, но сегодня впервые он был взрослым человеком.

Занятый разговором с собой, Дима не заметил, что вышел на более людную улицу и идет против основного потока. Люди отскакивали в стороны, когда на их пути возникал угрюмый мужчина, продавливающий себе дорогу с наглостью танка. Несколько человек оказалось или более упрямо, или более оптимистично, но после очередного столкновения Дима вдруг осознал, что только врезался в человека. И что человек этот, вопреки очевидности, извиняется.

Спустя несколько часов, накрутив несколько запутанных маршрутов, Дима вернулся и прошел прямо к себе. Эмма, впрочем, и не требовала отчета. Она устала за день, а к его истерикам научилась относиться снисходительно.