Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ)

— Завтра мы пойдем на поиски, — переворачивая страницу, сообщил он так, будто приглашал на прогулку за город.

— Что?

— Нам нужно было узнать город. Теперь мы его знаем.

— Какой город?

— Этот. Стамбул.

— Стамбул — большой город. — Неопределенно произнес Сережа. Он не понимал, что Мишкин имеет в виду, но не хотел показывать этого.

— А весь Ближний Восток еще больше. Европу тоже отметать нельзя было. Раз он вырос в Болгарии, его будет тянуть не на Восток, которому он чужд, а в близкое по духу место. Я бы думал, что это Англия, но как мы теперь знаем, его там нет.

Все это звучало загадочно.

— Почему вы думаете, что он в Стамбуле?

— Потому что сюда уехала его мать. Скорее всего, из Киева он поехал к ней.

— Откуда вы знаете, что его мать в Стамбуле?

— Страница тридцать три. «Мать Винсента вернулась домой, в город, откуда она родом, и куда ее давно звала семья. Оттуда она прислала сыну письмо с требованием приехать. Отказать он не мог. Они простились, он обещал вернуться, но Паола надолго потеряла его из виду».

— Это Вы о чем?

— «Найди меня». Конечно, она не могла сообщить город прямо, ей бы не позволили это сделать. Но все что можно было, здесь сказано. Винченцо — это, конечно же, он. А Паола — Марина. По сюжету действие происходит во Флоренции, но это дань моему увлечению Италией. Теперь мы знаем, что Флоренция — это Стамбул.

— Вы что, собираетесь искать Марину Петровну по книге?

— Разумеется. Она написала ее для меня.

— Вы сумасшедший!

— Я муж. То есть человек, который знает ее лучше всего.

— И вы с самого начала знали, что все это здесь, в книге?

— Я не знал главного — где ее искать. Эта книга — ты ее читал?

— Ну, да, — скривился Сережа.

— Слащавая дрянь. Я знаю. Это совсем на нее не похоже. Но такие простые сентиментальные истории нравятся людям. Паола ищет Винченцо. В конце все счастливы. Но если ты заперт, и это твой единственный шанс сообщить о себе близким, разве ты не постараешься рассказать так много, как возможно?

— Наверно…

— А у нее было на это целых сто сорок страниц. И если в такой ситуации Марине захотелось что-то написать, то, конечно, не для того, чтоб похвастаться талантом.

— Но разве он не догадался бы? — «Им» они называли Омара, старательно избегая произносить его имя.

— Он, видимо, потерял голову, раз решился это издать. Но он не знал Марину, как я.

— Но с тех пор все могло десять раз поменяться! Какая вероятность, что с тех пор они никуда не переехали?

— Никакой. Нам остается верить.

— Верить?

— Верою спасутся отчаянные. — Процитировал Мишкин и вернулся в книгу.

…

— А там нет где-нибудь фразы: «Винсент жил в старом городе на улице Горького, дом пятьдесят семь?»

— Нет. И улицы Горького в Стамбуле тоже нет.

— Жаль.

…

— «От центральной площади триста метров на юг, найти старое дуплистое дерево, отсчитать третью ветку снизу, дождаться второго полицейского, следовать за котом в течение получаса, затем пять поворотов направо и два налево…»

— Не поможет.

…

— А если…

— Нет.

— Что ж…

— Угу.

…

— Тебе нечем заняться? Тогда сходи на кладбище.

— Чего?

— Добираешься до станции метро Левент, там большой торговый центр. Поспрашиваешь у местных, там подскажут куда идти.

— Есть шеф. Что искать?

— Новази. Айнур Новази. Возможно, там будет другая какая-нибудь фамилия, но попытаться стоит.

— А в книге нет этой другой фамилии?

— Иди и ищи! Вот и будет тебе подтверждение для недоверчивых.

Легко сказать иди и ищи! Наверняка, старик просто хотел избавиться от него. Чтоб сидеть и читать свою книжку. Но в книжках никогда нет самого главного — что такое жизнь, как жить, что делать — тебе, прямо тут и сейчас, вечером десятого октября в центре Стамбула.

Могилу он нашел очень нескоро. Айнур была похоронена под своей девичьей фамилией, а Новази стояло ниже, в скобках и мелкими буквами, а турецкого он, конечно, не знал. Пришлось обратиться к услугам местного служителя, тот не сразу, но все же провел к нужному месту. О женщине, похороненной тут, он почти ничего не знал, да и подозрительно выглядел бы иностранец, выспрашивающий о чужих могилах. Но тут, к счастью или нет, служитель добавил:

— А вообще я-то этим не интересуюсь. Работаешь тут, ну и работай себе. А вот старик мой, тот любит косточки перемыть. А вы почему так этим интересуетесь?

Сережа наспех придумал сентиментальную историю про знакомую матери, которая тоже звалась Айнур Новази, и которую мать так хотела повидать перед смертью. Но та ли это Айнур?

— А, так вы пойдите в чайную к моему деду. Он все знает о местных, он сам тут работал, пока не стал слишком дряхлым для этого.

Дряхлый дед оказался достаточно бодрым для того, чтоб лично восседать в чайной, болтая с приятелями. Он был болтлив, а за годы службы кладбищенские мертвецы стали казаться казались ему почти родными, на которых он теперь имел право — вместе с их родственниками и судьбами.