Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ)

Удивительна ирреальность этого момента: ночь на дороге, холодный ветер чужого мира, вот он сидит в машине, он, толком не умеющий водить. Вот его враг лежит рядом — слабый и беспомощный, и скоро приедет скорая и враг — теперь просто больной человек, загнанный в угол собственным страхом.

— Это ты искал меня. — Полуутвердительно сказал человек.

— Да.

— Что ж, ты меня нашел.

Да, он нашел его и теперь боялся спросить — боялся того, что может принести ответ.

— Кто дал тебе книгу? — Спросил он.

— Какую книгу?

— Ты знаешь, о какой книге идет речь.

Кэррингтон промолчал, затем ответил:

— С самого начала от нее неприятности. Я знал, что она меня доконает, но не мог отказать ему.

— Кому?

— Моему компаньону. Неофициальному. Если ты кому-то об этом скажешь, то я с ним не знаком.

— Как его зовут?

— Ахмад Форш. Он держит игровые заведения, он из восточного квартала, один из заводил. Я не хочу знать, чем он занимается, но он вложил в мое дело деньги. Я не мог ему отказать.

— А он откуда ее взял?

— Его попросил кто-то, кому он не может отказать. Не знаю, я не спрашивал. О таком не говорят.

— Хорошо, еще один вопрос. Книга была на английском языке?

— Писал иностранец, текст пришлось редактировать. Но совсем немного. Да, она была на английском.

— Спасибо.

Кэррингтон слабо улыбнулся:

— Приятель, тебе было бы лучше, если б ты не нашел меня сегодня. Поверь.

Мишкин вышел из машины. В отдалении уже мигали огни скорой. Он дождался ее, ответил на неизбежные вопросы, дал номер телефона, послушно выслушал выговор за вмешательство, обещал прибыть в суд, если понадобится, и отбыл. До Лондона оставалось не более десяти миль, и где-то в этом городе находился Ахмад Форш, по словам Кэррингтона, настолько опасный, что лучше его не знать.

Чем он занимается? Наркотики, незаконная иммиграция, эксплуатация нелегальных мигрантов или всем понемногу? Более существенный вопрос: где его найти?

Поиск короля арабских разбойников Мишкин начал на следующее утро. Бродить по ночному городу он считал глупым и у себя в Киеве. Еще глупее делать это там, где ты не знаешь вообще ничего.

Оставалось только пожалеть, что сейчас при нем не было обоих парней. Дима, в силу профессии, должен был знать об этом чуть больше, ну а уж Сережин опыт вообще неоценим в данной ситуации. Все его сведения о преступном мире ограничивались криминальной хроникой и все теми же фильмами конца 90-х.

Однако, Кэррингтон упомянул восточный квартал — надо полагать, не в территориальном смысле «восточный», и упомянул игровые заведения.

Поиск «восточного квартала» Мишкин начал с ближайшего паба. Тут он с удивлением обнаружил, что пабы открываются не раньше одиннадцати. Пришлось потратить это время, слоняясь по улицам. В магазинчике на углу он раздобыл кусок колбасы, хлеб и воду, в ближайшем сквере на скамейке сделал привал. Ну вот, если у кого-то из прохожих есть иллюзии о том, как завтракают русские туристы, то, пожалуйста, подходите и смотрите. Светило солнце, воздух был по-утреннему свеж, чирикали вездесущие воробьи. Иннокентий Борисыч втянул в себя воздух и подставил закрытые глаза свету. Марина иногда замечала, что он невнимателен. Когда они куда-либо шли, он всегда о чем-то говорил, это обычно было что-то важное. А она невпопад прерывала его рассуждения восклицанием вроде «Посмотри, какое дерево!» или «Какое темное сегодня небо!» Он с удивлением обнаруживал тогда, что почти не видит окружающий мир. Видеть, как видела она — в ярких и подробных оттенках, он мог лишь иногда, когда его голова не была занята решением очередной задачи. Т. е., почти никогда. Последние месяцы, после того, как ее не стало, он иногда насильно останавливал рассуждения и начинал присматриваться к месту, в котором эта прихоть заставала его на этот раз. Сегодня был свет, узкая дорожка аллеи в просвете между дорогами и домами, стволы тополей и ив. И мокрый воздух, пахнущий близостью моря. Все, пора.

Остаток дня прошел в скучнейших перемещениях от паба к пабу, от памятника к памятнику, от квартала к кварталу. В разных местах он ненадолго останавливался, играл роль скучающего иностранца, чудака, захотевшего понюхать экзотики.

К десяти вечера он знал все так же немного: Ахмад Форш — франко-алжирец, хозяин нескольких ночных клубов из тех, что подешевле, и с плохой репутацией, забитых, в основном, молодежью Ист-Энда. Если он занимался чем-то еще, то случайные собеседники обсуждать это не собирались. Так разговоры довели его до клуба «Риал» — вот уж место, где он сам себя не ожидал бы встретить.