Марина. Код силы

Обрывки воспоминаний пронеслись каруселью в голове. Наполовину изуродованное лицо человека улыбнулось и произнесло одними губами: “Ивви”.

Ева вдруг закричала, вскочила и оттолкнула пианино от себя.

Она отбежала в дальний угол, присела и накрыла уши ладонями. Тело содрогалось от дрожи и рыданий.

Доктор за маленьким окошком дернулся в порыве помочь ей, но вдруг остановился. Он почувствовал такой вихрь ощущений, что невольно зажмурился и задержал дыхание.

Он чувствовал то, что чувствовала Ева. Ее эмоции переполнили ее настолько, что выплескивались наружу.

И доктор понял, что сила Евы пробудилась от глубокого сна.

Он не знал как поступить: с одной стороны от должен был вколоть ей успокоительное, но с другой… возможно Еве именно это и нужно было: выплакать все. Возможно, ей и не надо вспоминать все, что лучше оставить во мраке разума, но вот найти себя она должна была.

Он дал ей пять минут. Чуть позже ей сделают укол успокоительного, но сейчас Ева плакала. По щекам текли слезы за все те годы, что она была заперта внутри своего сознания.

А пока доктор достал телефон и нажал кнопку вызова. Гудки звучали пронзительно. Серьезный, приглушенный голос послышался в трубке:

– Добрый день, Валентин Викторович.

– Добрый день, мистер Аскендит. Я думаю, вам следует приехать. Сила Евы пробудилась, и теперь ее стало опасно держать здесь.

***

Дима опустил руку с телефоном и нахмурился. Глубокая вертикальная морщина располосовала лоб.

Было семь утра. Их разбудил звонок телефона.

Марина всегда просыпалась долго, она любила понежиться в кровати, поэтому она не прислушивалась к разговору Димы. Но как только он опустил телефон, сон Марины словно рукой сняло – она поняла: что-то произошло.

Она замерла, боясь услышать плохие новости.

– Еве стало лучше. По крайней мере, у нее вновь пробудилась сила. Надо лететь в Россию.

Сердце Марины предательски сжалось. Всем своим естеством она хотела порадоваться за маму, что ей становилось лучше, но, в тоже время, она так боялась потерять Диму. И от этого она почувствовала себя самой плохой дочерью на свете.

Она ведь должна радоваться, но почему на душе скребли кошки?

Марина выдавила улыбку.

– Это же замечательные новости, – произнесла она кисло, а в голове стучал вопрос: “Если Ева придет в себя, я больше не буду нужна тебе? Я всего лишь замена?”

Дима встал и направился в душ, а Марина осталась сидеть на кровати. Она чувствовала себя последней сволочью из-за того, что не испытала искренней радости, что увидит маму.

Ей так остро захотелось спрятаться в информационный мир, что она помедлила у телевизора. Она так всегда делала – пряталась от проблем, от собственной совести, мыслей там. Марина сравнила себя с улиткой, которая пряталась от всего в своей скорлупе.

Покусав губу, она услышала, как включилась вода в душе. Она бы могла зайти к Диме и так бы и сделала, если бы не было звонка.

Марина так скучала по тем их отношениям с Димой, когда она была обычной студенткой Марией Петровой.

Живот забурчал от голода, и Марина подумала, что надо позавтракать.

Она вышла в кухню-гостиную. На улице было еще темно. Черные тучи опустились над Лондоном так низко, что с высоты восьмидесятого этажа, казалось, словно мгла сожрала город.

Взгляд Марины переместился на кухню. В голову ей пришла идея: надо приготовить завтрак. Она открыла холодильник и порылась на полках. Здесь было полно готовой еды, но Марине вдруг захотелось приготовить что-то самой.

Она достала шесть яиц, молоко, ветчину, сливочное масло – она видела, как в фильмах женщины готовили омлет из этих ингредиентов для своих мужчин. Марина нашла сковородку и разбила туда яйца, вытащила с десяток кусочков скорлупок, которые каким-то образом оказались в сковородке, и задумалась: “А что дальше? Вроде все надо размешать”.

Кроме того раза с Дженкинсом, когда они вместе с ним готовили торт на день рождения Димы, Марина не подходила к плите. Иногда Дженкинс готовил для нее и заставлял есть нормальную еду.

От воспоминаний о ворчливом старике, теплота разлилась по венам. Жив ли он? Что с ним?

Марина так увлеклась процессом, что не заметила, как Том подошел к ней, и подпрыгнула, когда услышала:

– Что ты делаешь?

– Том! Я решила сделать завтрак…

– Омлет?

– Как ты догадался? – удивилась она и смущенно улыбнулась.

– В самом деле, как же я догадался? – засмеялся Том, положил планшет и папки с документами на столешницу кухонного острова. Он вздохнул, покачал головой и подошел к ней.

– Сейчас покажу как надо, – произнес он, вытаскивая емкость. – Во-первых, смешивать ингредиенты надо в отдельной емкости…

Том как профессиональный повар перелил яйца из сковородки в емкость, залил все молоком, посолил и стал мешать все венчиком.

– А ветчину надо поджарить отдельно. Вот так… – Марина восхищенно следила за его четкими движениями. – Мистер Аскендит любит бекон отдельно, а в омлет он просит добавлять больше молотого перца.

Брови Марины взлетели.

– Ты так хорошо знаешь его предпочтения?

Включив индукционную плиту, он хмыкнул.

– Ну конечно, я работаю его секретарем уже шестнадцать лет.