Марина Мнишек

Однако, когда все стало очень серьезно, князь Адам Вишневецкий мало что мог предъявить – конечно, кроме того, что ему было известно со слов самого «царевича Дмитрия Ивановича». В письме канцлеру Яну Замойскому от 7 октября 1603 года он так оправдывался за то, что не сразу известил его о появлении «человека, который доверился мне, что он сын Ивана, этого тирана»: якобы убедили его двадцать человек москвичей, приехавших к тому «человеку» (показательно, что Отрепьев не назван царевичем) и подтвердивших его права на Московское царство. Канцлер Ян Замойский посоветовал в ответ отослать москвича к нему или к королю для разбирательства. Не позднее 1 ноября 1603 года король Сигизмунд III уже знал о человеке, называвшем себя «московским царевичем», и приказал доставить его в Краков и поставить в известность папского нунция Клавдия Рангони. 16 декабря 1603 года князь Адам Вишневецкий вынужден был еще раз отчитаться о чудесно спасшемся сыне «тирана» Ивана Грозного – теперь уже перед королем Сигизмундом III [34].

В то самое время, когда князь Адам вел переписку с королем, Григорий Отрепьев попытался осуществить собственный план и собрать казаков и татар для будущего похода в Московское государство. Донцов и запорожцев, узнавших о появлении «царевича Дмитрия Ивановича», интересовал любой поход, суливший хорошую добычу, но самозванец ничем, кроме своих речей и факта поддержки на свой страх и риск его кандидатуры Вишневецкими, не мог убедить казачью вольницу подняться в поход. Король Сигизмунд III быстро показал свое отношение к этому делу. Как только до него дошли слухи о том, что в имение Вишневецких в Дубне стекаются «своевольные люди», желающие «возвести того москвитянина на московское княжество», король запретил своим универсалом 12 декабря 1603 года продавать оружие в Запорожскую Сечь.

У самозванца не осталось возможности для какого-то самостоятельного маневра. Его судьба решалась королем Сигизмундом III, а также представителем папского престола, канцлерами, гетманами и сенаторами Речи Посполитой, взвешивавшими возможные выгоды и реальные опасности, связанные с поддержкой похода в Московское государство. Выяснилось, что очень многие влиятельные в Речи Посполитой лица не поддерживали этой сомнительной авантюры. Если не считать князей Вишневецких и связанных с ними родственными узами Мнишков, то самозванец имел больше влиятельных противников, чем друзей. Главное, что ни Юрию Мнишку, ни кому бы то ни было другому, не исключая короля Сигизмунда III, не удалось убедить в серьезности дела московского «господарчика» коронного канцлера Яна Замойского. «Некоторые из наших панов-рад указывают нам, – писал король Сигизмунд III канцлеру Яну Замойскому 15 февраля 1604 года, – что этот важный случай послужит к добру, славе и увеличению Речи Посполитой, ибо, если бы этот Димитрий при нашей помощи был посажен на царство, много бы выгод произошло из этого обстоятельства: и Швеция в таком случае могла бы быть освобождена, и Инфлянты были бы успокоены, и силы сравнительно с каждым неприятелем могло бы много прибыть». «Человек, назвавшийся царевичем», интересовал короля Сигизмунда III лишь постольку, поскольку с его помощью можно было попытаться решить главный для короля династический спор со Швецией и отвоевать Ливонию. Но канцлер Ян Замойский не советовал королю кого-либо отправлять с войском, чтобы посадить этого московита на престол, и сам отказывался от такой сомнительной чести: «Остаток лет своих я хотел бы обратить на что-нибудь более основательное» [35]. Потом, когда дело дойдет уже до решения сейма о поддержке похода «Дмитрия Ивановича» на Москву, канцлер Замойский в своей речи 20 января 1605 года даст волю иронии по отношению к самозванцу: «Он говорит, что вместо него задушили кого-то другого, помилуй Бог! Это комедия Плавта или Теренция, что ли?» [36]

И все же театр одного актера, разыгранный Григорием Отрепьевым в декорациях Вишневецкого и Самборского замков, на многих произвел впечатление. Сандомирский воевода Юрий Мнишек и его дочь Марина увидели перед собой человека, уже полностью вошедшего в образ «московского царевича», и у них ни тогда, ни потом не возникало сомнений в том, что они имеют дело с настоящим потомком царского рода. Более того, именно Юрий Мнишек, вспомнивший хорошо ему известные тайные ходы в королевские покои, сделал все для того, чтобы «Дмитрий Иванович» продемонстрировал свое искусство на главной сцене Вавельского замка в Кракове. 15 марта 1604 года «царевич» удостоился аудиенции у Сигизмунда III, а несколько дней спустя получил еще и поддержку папского престола в лице нунция Клавдия Рангони. С этого времени самозванец начал сбор войска для московского похода, а сандомирский воевода Юрий Мнишек стал главным организатором дела.