Марина Цветаева. Моим стихам, написанным так рано…

Тихий Трехпрудный переулок – почти в самом центре Москвы, недалеко от Пушкинской (бывшей Страстной) площади, Тверской улицы и Тверского бульвара, Большой и Малой Бронных улиц. К концу XIX – началу XX века этот уголок Москвы во многом еще сохранил вид традиционного русского «посада», «слободы», городского поселения с одно- двухэтажными, часто еще деревянными (как и цветаевский) домами, палисадами, зелеными двориками. Улицы и переулки здесь прихотливо изгибались, упирались в приходские церквушки; на более широких площадях высились соборы. Спугнутые колокольным звоном, с крестов взлетали сотни грачей и галок.

Родилась Марина в ночь с субботы на воскресенье, на Иоанна Богослова.

В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова.
Дом – пряник, а вокруг плетень
И церковки златоголовые.

(«Семь холмов – как семь колоколов…», 8 июля 1916 г., Казанская).

Натура поэтическая и романтическая, Цветаева охотно верила различным приметам, «указующим», предопределяющим символам, «знакам судьбы». Осень, листопад, суббота, полночь, Иоанн Богослов – эти знаки своего рождения она, очевидно, легко восприняла как отчетливый перст судьбы.

И еще примета русской осени – красные грозди созревшей рябины на обнажающихся в пору листопада ветвях.

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.

(«Красною кистью…», 16 августа 1916 г.).

Ярко-красная, жаркая, как бы горящая, пылающая во время перехода от осени к зиме, горькая рябина прочно вошла в образный арсенал поэзии Цветаевой. Она стала у поэта символом рока, судьбы, тоже какой-то переходной и горькой, пылавшей жаром творчества и постоянно угрожавшей холодом отторжения, неприятия, забвения.

Память о доме в Трехпрудном была очень дорога Марине Цветаевой. При довольно продолжительных отъездах в детстве – с матерью, отличавшейся слабым здоровьем, и с отцом (Италия, Швейцария, Германия, Крым; летом неизменно – недалекая от Москвы тихая Таруса) – дом в Трехпрудном, вплоть до замужества в 1912 году, оставался местом ее постоянного обитания, надежным пристанищем, куда она всегда с радостью возвращалась. Она любила этот дом, словно родное существо. Любила за то, что он в годы ее детства и юности был в полном смысле слова родным, родовым гнездом, безопасно и надежно отгороженным и спрятанным в защитной листве тихого переулка от огромного наступающего каменного города.

Отец Марины, Иван Владимирович Цветаев (1847–1913), был директором Румянцевского музея (дома Пашкова, ныне входит в комплекс Российской государственной библиотеки) и основателем Музея изящных искусств имени Александра III (ныне – Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина). На стене Музея изобразительных искусств установлена мемориальная доска с именем его основателя И. В. Цветаева. Открытие этого музея в 1912 году стало достойным завершением его творческой жизни.

Родители Марины и Анастасии Цветаевых: Иван Владимирович Цветаев (1847–1913) – российский ученый-историк, филолог, искусствовед, профессор Московского Университета (с 1877 г.), тайный советник, создатель и первый директор Музея изящных искусств имени императора Александра III (ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина); Мария Александровна Цветаева (урожденная Мейн; 1868–1906) – происходит из обрусевшей польско-немецкой семьи, пианистка, ученица Николая Рубинштейна