Читаем Марина Цветаева. Письма. 1928-1932 полностью

Марина Цветаева. Письма. 1928-1932

Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 93–94 (с купюрой). СС-6. С. 396. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 152–153.

54-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

16-го сентября 1931 г.

Дорогая Саломея,

Прежде всего — в ответ на Ваше «и совсем не чувствую себя счастливой» —

На свете счастья нет, но есть покой и воля [1490]

— воля, которую я, кстати, всегда понимала как волю волевую, а не как волю-свободу, как, нужно думать, понимал сам Пушкин — и которой тоже нет.

Во-вторых: милая Саломея, ну и зверски же Вы молоды и зверски же счастливы, чтобы этот порядок вещей: совсем не чувствовать себя счастливым — чувствовать непорядком вещей!

Очень Вас люблю и — что́, если не гораздо больше, то (у меня) гораздо реже: Вы мне бесконечно-нравитесь. (Лестно — на шестом год> знакомства?)

Но — в чем дело с не-совсем-счастьем или совсем-не-счастливостью?

От души хочу Вас видеть — и давно, но — дела у нас сейчас (и давно!) такие, что нет ни на что, живем заемами (займами?) в 5 и 10 фр<анков>, в городе я́ не бываю никогда, предоставляя прогонные С<ергею> Я<ковлевичу>, которому нужнее — ибо ищет работы и должен видеть людей.

Это не намек на иждивение, дорогая Саломея, наоборот: хочу просить Вас не давать мне его до 1-го, а 1-го выдать сразу за сентябрь и за будущий Октябрь, чтобы было основание к терму [1491] (1-го — 1200 фр<ан-ков>) к<оторого> мы иначе никогда не выплатим.

Надеялась на Commerce (франц<узский> Мо́лодец) и на Волю России (История одного посвящения) — Commerce не взял, а В<оля> России встала — и сдвинется ли? Дело в том, что печатай я то, что пишу — мы приблизительно могли бы жить. Но меня не печатают нигде — что же мне делать?!

Нынче утром послала на Ваш адр<ес> письмо Мочульскому [1492] с вот какой просьбой: он друг переводчика Шюзвиля [1493], а Шюзвиль участник некоего из<дательст>ва Bossard и кроме того знал меня 14-летней гимназисткой в Москве (я тогда писала французские стихи, а Шюзвиль — кажется — русские), словом Шюзвиль всячески ко мне расположен, но к сожалению «трусоват был Ваня (Jean Chuzeville!) бедный» [1494], боится «новых» стихов, так вот мне нужно, чтобы Мочульский замолвил слово за моего Мо́лодца, напирал не на его левизну, а народность (эпичность). Я сейчас обращаюсь за помощью ко всем, есть даже целый план моего спасения (NB! я как тот утопающий, который с берега смотрел как его же спасают — честное слово! полное раздвоение личности) — С<ергей> Я<ковлевич> Вам этот план сообщит, ему вообще очень хочется и нужно с Вами повидаться — сообщите когда.

А с Д<митрием> П<етровичем> угадали — кажется женится и (пока что) на Вере, во всяком случае С<увчин>ские разошлись и В<ера> у сестры Д<митрия> П<етровича> где-то на юге.

Пишу хорошие стихи.

До свидания, дорогая Саломея, жду ответа: согласны ли с иждивением и когда можно будет С<ергею> Я<ковлевичу> Вас повидать.

В пятницу у меня будет Синезубов, передам ему все относительно Vogel'я [1495] и паспорта, огромное спасибо. Вы его спасаете.

Целую Вас.

МЦ.

Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 182–183 (с купюрой). (Публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 144–145 (полностью). Печ. по СС-7.

55-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн

Дорогая Саломея,

Завтра (1-го) у нас терм, но у нас отсрочка на еще несколько дней. Если можете прислать иждивение — ния (сентябрь и октябрь) до 5-го, буду Вам бесконечно-благодарна. Очередная консьержка ушла и получает сама хозяйка, а с ней лишний раз встречаться — омерзение.

Вернулась из Бретани Аля с множеством зарисовок, гораздо лучше тех, что Вы видели на стене. Заставляет лизать все свои вещи (вплоть до чемодана), чтобы (мне) почувствовать, какое море соленое.

Дела наши хуже нельзя.

Да! я тогда по-настоящему и не поблагодарила Вас за те сто фр<анков>, только с жадностью их забрала. — Спасибо огромное. До свидания, целую Вас.

МЦ.

Meudon (S. et О.)

2, Av Jeanne d'Arc

30-го сент<ября> 1931 г.

Нынче иду с Синезубовым к Вожелю.

Впервые — СС-7. С. 145. Печ. по СС-7.