Марина Цветаева. Письма 1933-1936

1) Буду у Вас на завтра, в четверг, к 3 ч<асам>.

2) Теряюсь в догадках — что бы такое могло случиться с «Совр<еменными> Записками»[1989] — кроме обычного: нет денег.

Словом, завтра побеседуем. Стихи доставлю завтра же[1990]. Только будьте непременно, мне очень трудно выбираться: я только что вернулась и полны руки работы по дому.

Сердечный привет!

                                       МЦ.

Впервые — Надеюсь — сговоримся легко. С. 106. Печ. по тексту первой публикации.

94-36. А.А. Тесковой

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

24-го сентября 1936 г.

                         Дорогая Анна Антоновна,

С большой грустью получила Вашу скорбную весть, ибо знаю, что для Вас была мать[1991]. И никаких слов, конечно — нет. Ибо ее стул — пуст.

Когда сможете, напишите мне — ка*к пришла смерть: ушла — жизнь. …Я как раз переводила в те дни «Брожу ли я вдоль улиц шумных», и кончается — так:

O* me prendra la Destin*e?
En mer, en guerre, ou en chemin?
Ou bien les fleurs de ma vall*e
Recouvriront mes restes vains?

Ou’importe pour un corps sans vie

Dans quel recoin s’an*antir!
Et cependant — en terre amie,
Ch*rie — je voudrais dormir.

Que sur ma dalle blanche ou noire

L’enfance joue tout l’*t*,
Et que la M*re sans M*moire
Y mire et mire sa beaut*…[1992]

Обнимаю Вас и, если разрешите — Августу Антоновну[1993].

Nicht verschwunden, nicht verschollen, nur vorangegangen[1994].

                                       МЦ.

Впервые — Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 261–262. Печ. по тексту' первой публикации.

95-36. Б.Г. и Е.И. Унбегаун

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

25-го сентября 1936 г., пятница

                         Дорогие Унбегауны,

Сердечно приветствую обоих — и даже всех троих.

Елена Ивановна! Я ни звука от Вас из Спа[1995] не получала, а Б<орису> Г<енриховичу> написала отдельно, потому что — получила (пересланное из Ванва) — и никакого разочарования в Вас у меня нет и быль не может, и если были обижены — раз — обидьтесь, пожалуйста! Кроме того, в письме Б<ориса> Г<енриховича> я Вас приветствовала, правда — совместно с Таней. Так-что все обвинения и подозрения — напрасны.

Очень рада буду всех вас видеть — когда и как? В воскресенье и в понедельник я занята, а 2-го в пятницу у Мура начинается школа. Думайте и зовите. Вас позову, когда вернется С<ергей> Я<ковлевич>[1996], а то жаль без него — он вас очень любит.

Сердечно ваша (общая).

                                       МЦ.

P.S. Если бы Вы мне не нравились, я спокойно дружила бы с Б<орисом> Г<енриховичем>, п<отому> ч<то> дружба — вещь вольная. Но Вы мне — нравитесь,

Впервые — Марина Цветаева в XXI веке. 2011. С. 278–279. Печ. по тексту первой публикации.

96-36. А.С. Штайгеру

29-го сентября 1936 г.

— Что* бы Вы сказали о человеке, который получив два рукописных стихотворения от Ахматовой, — не посвященных, а обращенных — не отозвался о них ни одним звуком, так сказать — даже не расписался в получении??

А ведь это, а не иное произошло.

Или я, писавшая Вам ежедневно письма, этим самым перестала быть поэтом? И мои стихи, оттого что они мои, или оттого что они Вам — стали хуже? Перестали быть стихами?

Круг, есть форма. И это говорю — я[1997].

_____

Я — убит, я — разбит… и т. д. Но это ведь — чудовищный эгоизм. Если двое дружат — то есть другой, и этот другой сегодня — я. Значит, в наших отношениях меня не было, в Вашем — ко- мне — меня не было, было Ваше к себе, только глядение в прикрашивающее — вернее окрашивающее — и совсем верно — усиливающее зеркало. И вдруг это зеркало отразило Ваше лицо: простое, как простое стенное… Но я не зеркало, я — человеческое лицо.

Печ. впервые. Письмо (набросок) хранится в РГАЛИ (ф. 1190, on. 3, ед. хр. 27, л. 84).

97-36. А. С. Штайгеру

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

30-го сентября 1936 г., четверг.

— Между первым моим письмом и последним нет никакой разницы…[1998]

— Да, но между Вашим первым письмом и последним была вся я к Вам — Вы скажете: два месяца! — но ведь это не людских два месяца, а моих, каждочасных, каждоминутных, со всем весом каждой минуты — и вообще не месяцы и не годы — а вся я. Вы же остались «мертвым» и — нехотящим воскреснуть. Это-то меня и убило. В другом письме, неотосланном, я писала Вам о мертвом грузе нехотения, который, один из всех, не могу поднять[1999].