Маринкина любовь

— Да ладно тебе! — Маринка до такой степени не могла прийти в себя от шока, что просто не в силах была больше разговаривать. — Я перезвоню, хорошо? У меня тут Илюшка проснулся…

Всю следующую ночь Маринка не сомкнула глаз. Перед ней снова проносились мгновения сладкой лунной ночи на берегу Оки. Почему он тогда ей ничего не сказал о разводе? Ведь все могло пойти совсем иначе… Так легко было — уехать вместе с ним на острова! Тогда она впервые подумала о фатализме судьбы, которая снова и снова настойчиво тянула ее на один и тот же круг, где осталось что-то недоделанное, непережитое, что никак не могло ее отпустить…

Об этом своем странном браке Димка после никогда ей не говорил, хотя и так было понятно, зачем он это сделал. Просто, как и прежде, он катастрофически не мог быть один. Одиночества Димка боялся больше смерти! А новая взрослая жена любила его и заботилась о нем в меру своих сил и скромных материальных средств.

Однако новобрачного пыла хватило у Димки ненадолго. Уже через несколько месяцев, когда Маринка приехала в Петровское проведать мать, они снова бродили вместе по заснеженным мостовым и пили горячий чай в местном кафе. Потом Маринка стала просто приезжать к нему раз в несколько месяцев — чаще совесть не позволяла, хотя тело и душа все время рвались к нему. Встречались на реке, в лодочном ангаре, а летом Соловьев возил подругу на те самые острова. Перед ее приездом он всегда переставал пить, брился и становился похожим на человека. Когда они были вместе, никто другой был ему не нужен. Потом он спокойно отпускал ее и сам никогда первым не звонил. Маринке рассказывали, что в ее отсутствие он куролесит так, что не только Петровское — все ближайшие деревни на ушах стоят. Но когда она приезжала, для него существовала только она — и никто больше. Так шли годы.

Маринкина семейная жизнь тоже была не совсем обычной, да и как могло быть иначе?

Вскоре после тех самых знаменательных совместных каникул Голубев познакомился с Женей. Она была почти его ровесница, высокая, худая, в тяжелых очках. Женя работала в соседней школе учителем химии и была патологически одинока. Они стали с Павлом Ивановичем встречаться и время от времени уезжать куда-то вместе на выходные. Маринка не возражала, наоборот, даже радовалась за мужа, что он нашел себе женщину по душе. Помогала Голубеву выбирать для Жени подарки в канун ее дня рождения и к 8 Марта. На их совместном проживании эта связь мужа никак не сказалась. Павел Иванович по-прежнему на две ставки трудился в школе, вечерами пытался подзаработать еще где-нибудь и в меру возможностей заботился о жене и сыне. Илья ходил в садик, потом в школу. Он был очень нервным и неусидчивым ребенком. Проблемы с ним только начинались…

Как-то так получилось, что Маринкины интересы все чаще теперь приводили ее в Петровское. Тем более что Наташка с мужем купили в Петровском небольшой дом и Маринка помогала им осваивать это дачное хозяйство. Димка тоже время от времени появлялся там — то огород вскопает, то подстрижет кусты. Однажды даже получилось так, что Маринка осталась в этом доме одна вместе с Серегой и Димкой. Комнаток в доме было всего две, мужчины расположились в одной, Маринка — по соседству. Тут нужно отметить, что с того самого первого мгновения встречи на крестинах Серега искал любые поводы, чтобы увидеться с Маринкой. Наташа, зная мужа, старалась всеми правдами и неправдами их общение ограничить. Маринка помогала в этом чем могла — Серега ей сразу не понравился, он чем-то напомнил ей отчима Николая. Общаться с ним она не имела никакого желания. А тут вот сложилось так, что Наташа по делам была вынуждена срочно уехать в Москву, а Маринка этого сделать просто не смогла — ей пришлось остаться в Петровском.

— Присмотри за ними, пожалуйста! — попросила ее Наташа. — А то они без меня тут напьются как свиньи и завтра не поднимутся. Я их знаю. А нам еще картошку посадить надо…

— Езжай спокойно! — ответила Маринка. — Я все сделаю.

Но, несмотря на ее контроль, Димка с Серегой умудрились-таки где-то выпить, пока она мыла посуду после ужина. Наверно, в огороде у них была припрятана заначка. В дом вернулись уже веселые, шумные.

— Как вам не стыдно! — всплеснула руками Голубева. — Что я завтра Наташе скажу? А ну марш спать!

— Только вместе с тобой! — ответил Серега, нагло улыбаясь.

— Нет, вместе с ней буду я, правда, Маринка? — рассмеялся Соловьев.

Маринку это страшно разозлило.

— Что за разговоры такие? Вам обоим кровати в гостиной застелены. Обоим, я сказала! — Она увернулась от Димкиных объятий. — Завтра разбужу в пять часов! Огород сажать надо.

— Ах какая она строгая! — мечтательно оскалился Серега. — Мне как раз такие недоступные нравятся!

Побузив еще некоторое время, мужчины отправились спать. Угроза про ранний утренний подъем оказалась действенной.