Марионетка для вампира

— Со временем, — закончил он наконец. — Ты права — куклы должны играть. Пусть делает театр. Он просил одну куклу, чтобы показать кому-то там… Я не лезу в его административные дела. Так пусть лучше это будет твоя кукла. Она, — барон отвел глаза. Будто в смущении. — Более профессиональная, что ли.

— Я все сделаю, — пообещала я и перешагнула порог мастерской.

Барон остался снаружи и, не сказав больше ни слова, закрыл дверь. Я обернулась. Замок не щелкнул. Он теперь закрывался только на ключ. Барон решил мне не мешать? Это даже лучше — меньше нервов и смущения.

Я повязала рабочий передник и взялась за заготовки. Они легко снялись с гипса. Я обрезала края скальпелем и склеила две половинки вместе. Теперь зашкурить, загрунтовать, высушить — подле обогревателя высохла даже я и сняла свитер. Пройтись более мелкой наждачной бумагой, еще мельче… Наглотавшись пыли, я пару раз отходила к раковине прополоскать рот, но наконец взялась за краски.

Время шло, и результат радовал меня все больше и больше. Я отложила голову, которая обрела человеческое лицо, и взялась за ноги. Наконец я закончила педикюр. Тело куклы собрано, осталось посадить голову на шнурок. Готово. Закрыть все шиньоном. С волосами, струящимися по спине, Элишка выглядела куда лучше, чем призраком с копной остриженных почерневших волос! Теперь последний штрих — доделать шею…

— Вера, наш гость — ранняя пташка.

Я вскинула голову. Дверь не скрипнула ни одной петлей.

— Может, ты оденешься?

Милан пересек мастерскую и забрал у меня из рук почти законченную куклу. Я хотела спросить — ну как? Но суровое выражение на его лице заставило меня замолчать.

— Во что? — только и спросила я.

— Платье на кровати.

Я даже не стала спрашивать, на какой? Явно не на моей.

Эпизод 5.2

Платье снова оказалось зимним: шерстяное и с мехом. К нему шел чехол, который я при другой температуре носила бы с большим удовольствием отдельно. И колготки — не чулки. Зимние, хлопковые, без дырочек. Так что я почувствовала себя не совсем обманутой в обещании теплого приема. Да и в особняке последнее время стало значительно теплее — то ли тело привыкло к холоду, то ли топили больше и чаще, заботясь о моем физическом здоровье. Психологическое же напротив подрывалось всеми обитателями особняка при малейшей возможности. Хорошо чувствовал себя пока лишь барон Сметана, действительно напоминавший сейчас кота, объевшегося сметаной. Несравнимо с тем несчастным из моего сна, готовящимся к битве с тринадцатью разъяренными призраками женского полу.

Таким несчастным выглядел пан Ондржей. Он сидел за столом напротив пана Драксния, сцепив руки на манер нашкодившего мальчика. Он что-то втолковывал старику шепотом, перегнувшись через стол так, что на спине из свитера образовался целый горб. Но при звуке моих шагов вскочил и выпрямился, вернув половину своей привлекательности, сразившей меня наповал при первой встрече.

Я поздоровалась и села без напоминания старика, который проводил меня пустым взглядом и удовлетворенно хмыкнул. Из-за наряда или как? Барона, например, должны были устроить мои идеально расчесанные волосы. Пан Ондржей одернул свитер и сел. Еду нам пока не предложили. Барон исчез, а я даже не заметила, когда мы с ним разминулись, ведь он ждал меня у лестницы и даже предложил руку. К счастью, не губы.

— Пани Вера, — вдруг обратился ко мне гость слишком проникновенным голосом.

— У меня для вас небольшой подарок. Я не уверен, что он вам нужен, но я нашел на барахолке комплект перчаточных кукол, которые у нас шили еще во времена коммунистов. Если вам интересно, пройдемте в гостиную…

Он наполовину разогнул ноги, но не сумел встать. Рука Милана, возникшая непонятно откуда, легла ему на плечо.

— Сначала еда, потом дела, — проговорил он мягким тихим голосом и прошел к своему стулу.

— Не припомню, когда последний раз сидел за этим столом, — пробормотал гость и даже вспыхнул, будто смутился или перегрелся в свитере.

В камине трещали поленья. Впервые затопили в столовой.

— Короткая память — залог долгой и счастливой жизни, — брякнул Милан и повернулся к двери, из которой появился карлик, демонстрируя свое цирковое искусство: по подносу в каждой руке, один на голове, а мог бы просто вкатить тележку.

Есть мне пришлось молча. Говорил пан Ондржей. О политике, каких-то мировых новостях, которые не интересовали меня даже постольку-поскольку. Барон делал вид, что ему интересно, но я не сомневалась, что тот ждет момента, чтобы всучить куклу и выставить шурина за дверь. И вот такой момент настал — во всяком случае, барон попросил его извинить и вышел из-за стола.