Марионетка. Отрежь меня!

- Долго будешь поедать глазами? – улыбается, как будто услышала, о чем сейчас думаю.

Освобождаю добровольную пленницу. Она морщится, потирая запястья – на коже остались красные следы от веревки. Кажется, перестарался…

- Снег, прости, увлекся, - присаживаюсь рядом, массируя руки. – Нужно было сказать, что сильно связал – я бы ослабил.

- В тот момент об этом не думала… И ты тоже… Пройдет, - тянется ко мне, устраивается на коленях, положив голову на плечо. – Лучше расскажи, что хотел.

- Не знаю, как отнесешься… - перебираю ее шелковистые волосы, собираясь с мыслями.

- Только не говори загадками, - она выпрямляется и смотрит внимательно. – Что происходит?

- Нашелся твой отец, - по взгляду не ясно: рада или нет – каких-то явных эмоций не видно.

Снег встает. Расхаживает по комнате, задумавшись. Обнимает себя в защитном жесте. И молчит…

- Скажи хоть что-нибудь, - беру плед с кресла. Подхожу и заворачиваю жену, ей как будто резко холодно стало.

- Значит, он жив… – прижимается щекой к моей груди.

- Живее всех живых, и неплохо существует, - добавляю.

- Как ты его нашел? Кто он? – ее немного трясет. Именно этого опасался. Не хотел лишних волнений.

- Нашел не я… Стечение обстоятельств… - пока не стану посвящать во все подробности. – Ты удивишься, когда узнаешь…

- Самир, не томи! – она поднимает на меня свои глаза. А ведь между ними есть заметное внешнее сходство. Как раньше не увидел?

- Иван Николаевич Александров… - крепко держу за плечи.

- Что?! Это правда? – понимаю, поверить сложно. Сам удивился не меньше.

- Вероятность большая, - усаживаю Снежану в кресло, на всякий случай. Опускаюсь перед ней на корточки.

- Ни мама, ни бабушка никогда не рассказывали об отце... У нас в семье эта тема была под запретом. Поэтому он хотел поговорить со мной? Ему известно обо мне?

- Да, - сжимаю ее прохладные ладони. Вроде нормально восприняла новости. Кратко пересказываю, что знаю. – Всю историю только Александров может поведать, каковы причины внезапного расставания и бегства…

- Покажи фото, - просит она, а по щекам текут беззвучные слезы.

- Посиди тут. Схожу – возьму.

Накидываю штаны и иду в свой кабинет. Бумаги прибрал в сейф. Нахожу фотографию и возвращаюсь в спальню.

- Держи, - протягиваю.

Снег берет дрожащими руками старый пожелтевший снимок, и, не переставая плакать, рассматривает лица своих родителей в молодости, проводит пальцем по гладкой поверхности.

Я не лезу к ней. Пусть свыкнется.

- И как теперь быть? – растеряно произносит.

Если озвучу свои истинные мысли, а именно – держать папочку на расстоянии, то она не поймет таких доводов. Ведь, по сути, руководствуюсь только собственным мнением, основанным на личных взаимоотношениях с Александровым.

- Что ты хочешь услышать? – все равно сейчас не лучшее время обсуждать планы на будущее.

- Я смогу с ним встретиться? – кто бы сомневался, что захочет увидеться с ним.

- Давай, ложиться спать. Позже решим, - поднимаю Снежану на руки и укладываю в постель.

- Ты не позволишь, да? – глаза взволнованно бегают.

- Завтра поговорим, тебе нужно отдыхать, - укрываю ее плотнее пледом.

- Самир… кого ты обманываешь… - еле сдерживает очередные слезы, всхлипывая. - Ничего не изменится. Завтра придумаешь новую причину, лишь бы не подпустить его ко мне. С мероприятия уводил в срочном порядке – думаешь, не заметила? В чем дело? Тендер выигран... Что вам еще делить? Если он мой отец, то я…

- Завтра, всё завтра, - перебиваю и ложусь рядом.

Она поворачивается спиной. Осталось только добавить: «уйди, оставь одну…». Видя такую реакцию, понимаю: нужно идти на уступки, но как это сделать на фоне всех событий – не знаю…

Пододвигаюсь к ней и крепко прижимаю к себе, не давая вырваться или оттолкнуть.

- Снег, не дуйся раньше времени. Возможно, сама не захочешь с ним общаться…

…Иван Николаевич появился в моем офисе утром, даже раньше меня. Не удивлен и ожидал, что проявит подобное рвение и интерес: все-таки речь идет о дочери от любимой женщины, с которой были вместе достаточно долгий период времени…

- Елена Петровна, сделайте два кофе, пожалуйста, - обратился к своему секретарю. Она коротко кивнула.

- Прошу, - открываю дверь кабинета, пропуская вперед Александрова.

Он выглядит потерянным и похож на побитую собаку. Вероятно, уже прикинул весь разговор и печальный для него исход. Как сказал тогда: «ты еще пожалеешь». Ну-ну… Теперь, надеюсь, понял: к чему привели неаккуратно брошенные слова.

- Она ведь не нужна тебе, - говорит папочка и больше не утруждает себя обращением на «вы». – Мстишь? Давно в курсе?

Не стоит уточнять смысл вопроса.

- Еще как нужна, - сажусь в кресло. – Я же не шутил, говоря, что Снежана беременна.

- Отпусти ее... Наиграешься, сломаешь и выбросишь, - продолжает настаивать.

- Иван Николаевич, вы в своем уме?! Она моя жена: и по светским законам, и перед лицом Аллаха. Сам недавно узнал о ваших родственных связях. Поэтому не нужно тут толкать жалобные речи.

- М-да… - он сел удобнее, хотя все равно напряжен. – Признаю. Обскакал меня на много шагов.