Марионетка (СИ)

— Вроде того, — ответил Лоренц. На самом деле он хотел обратиться к памяти Гильгамеша, хранящейся в кинжале. Пока что единственный более-менее стабильно срабатывавший способ для того, чтобы воспользоваться ей был напиться до беспамятства.

Досиживать ужин до конца Лоренц не стал. Чувствовал он себя после «сна Энменнуна» не лучшим образом.

На следующий день они договорились о полете с Рассекающим Небо. Вечером Лоренц методично пьянствовал под завистливые взгляды Конрада и Вильгельма. Он с трудом смог добраться до постели. Бад-судр, название крутилось в его мыслях, так же как и потолок над головой.

* * *

Лоренц сидел на неудобном каменном троне на возвышении в центре зала. Он помнил это место. Именно здесь Гильгамеш расстался с жизнью и родился второй раз. Вдоль стен толпились придворные — маги и воины. Сквозь окна виднелось ночное небо.

— Лугаль лугалей, ты бросил нас, Энмеркара, людей Бад-ад-да. По твоей они вине умерли окончательной смертью! Ты думал не о своей стране, а лишь царице севера! — Кричал в ярости высокий мертвенно бледный юноша со светлыми кудрявыми волосами в темную тунике и бронзовой кирасе. Направленное на Лоренца острие копья в его руке дрожало.

— Ты смеешь обвинять меня, Гильгамеша? — спросил Многоповидавший в ответ.

— Мы остались одни против всех земель дикарей карни. И мы бы выстояли, пришли ты нам подмогу!

— Ниппур пал. Гирсу пал. Урум в руинах. Киш поглотила Тень. Я сражался в каждой из этих битв. Я видел стяги орков, стоя на балконе этого дворца. Но Лагаш, град стольный, выстоял. Я сам был на поле ратном пред верховным шаманом и сестрами дроу. И ты, Зиусудра, смеешь обвинять меня в том, что я сделал мало?!

— Да, я смею! Я древнейший из у-и-на-э-наг, я последний из Бад-ад-да, вызываю тебя на суд поединком. Свидетельствуйте все, — Зиусудра повернулся к загомонившим придворным, — Многоповидавший недостоин этого трона!

Гильгамеш скрипнул зубами.

— Ты хороший воин. Но есть лучше. Я даю тебе шанс передумать.

— Нет.

— Тогда я пользуюсь своим правом и назначаю своего защитника. Эанатум Лагаш-та, готов ли ты выступить за меня в бою?

Эанатум выдвинулся из-за трона. Лоренц бы никогда не узнал в этом воине в тяжелом доспехе из бронзовых чешуек и глухом шлеме, того растрепанного старика из ангельтхаймского леса. У-и-на-э-наг медленно спустился по ступеням и встал перед Зиусудрой. Древко копья стукнуло об пол.

— Я давно ждал момента выяснить, кто же из нас двоих первый воин в Ки-эн-ги.

— Ты умрешь, — бросил Зиусудра.

— Мне не в первой, — Эанатум пожал плечами. Он отбросил щит и взял копье двумя руками.

— Начинайте, — приказал Гильгамеш.

Лоренц затаил дыхание. Темнота, что таилась по углам зала, ринулась к подножью трона. Теперь баронет понял, Эанатума не зря звали наместником всех теней Лагаша. Это не было прозвищем или пустым титулом. Под его рукой действительно была целая армия и сейчас ее воины окружили древнего вампира. Но и Зиусудра пришел не один в этот зал…

Мгновением позже все смешалось. В центр зала заполонило переплетение серых полупрозрачных силуэтов и неясных картин. Мертвенная тишина нарушалась лишь хрустом трескавшихся от концентрированной магии каменных плит пола. У Лоренца от мельтешения перед глазами начало кружится голова. Внезапно из невнятного черно-серого марева, в котором уже невозможно было различить ничего, вылетела и упала на пол перед троном оторванная рука. Несколькими секундами позже все в той же зловещей тишине перед Гильгамешем в центре зала стоял Эанатум. В его броне зияли прорехи, правая половина наборной кирасы и шлема медленно осыпались прахом, а от копья осталось лишь острие с коротким обломком древка, который у-и-на-э-наг держал как кинжал. У его ног лежало изломанное, смятое, словно фигурка из глины тело Зиусудры.

— Довольно! — сказал Гильгамеш, — если ему не нужен такой лугаль как я, то я провозглашаю его свободным от клятвы данной Ки-эн-ги! Но в наказание за свою наглость, я приговариваю его к заточению. Эанатум, возьми его разрушенное тело и заточи в Бад-судр, в самом сердце Карнатака. Раз та земля ему милее Ки-эн-ги, то пусть там и остается он на веки!

* * *

На следующий день вылететь им не удалось. С равнин пришел тропический ураган. Он уже порядком потерял силы, пока пробирался к горам кээра: натворил дел в бухте Ханау, в который раз разорил трущобы чандрапурских бедняков. Проливные дожди доставили хлопот брахманам Айринапура и Таннасара. Карни в очередной раз вышла из берегов, а ее воды и без того никогда не отличавшиеся кристальной чистотой, сейчас напоминали грязные портовые каналы Остгарда. К плато Читван ураган пришел уже на последнем дыхании. Он устало гнал дождевые облака, превратившие день в сумерки.