Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Я почти полтора года работал над своим большим химическим трудом, который с месяц тому назад и вышел (первый том, но готов и второй) по-французски. Отзывов в специальной печати еще не было, но получил я несколько весьма лестных писем, в том числе одно от профессора Бессонова480, которого Вы, верно, знаете. Не скрою, что отзывов об этой книге я боялся и боюсь, ибо она еретическая. [ПАР-ФИЛ- РУС-ЕВ. С. 603].

Такая же судьба постигла и вторую монографию: она, по большому счету, замечена и высоко оценена была лишь все тем же профессором Николаем Безсоновым, который

17 нояб. 1950, откликаясь на новую химическую книгу Алданова, писал ему:

«Ваша работа увлекает вдаль, катализирует мысль – это, мне кажется, ее главная, блестяще достигнутая цель» [ПАРФИЛ-РУС-ЕВ. С. 605].

Французские научное сообщество, в первую очередь физико-химики, особого интереса к труду Алданова не выказали. В этой связи, как нам представляется, комплиментарный отзыв Безсонова – это, по сути своей, дань глубокого уважения к личности автора, но ни как не строгая научная оценка его работы по существу.

Андрей Седых вспоминает:

7 ноября 1956 года М.А. Алданову исполнилось 70 лет. По-видимому, кое-какие слухи о предстоящем чествовании до него дошли, потому что он в панике написал письма друзьям в Париж и Нью-Йорк, умоляя отказаться от «публичного чествования» и от устройства вечеров. Но то, что газеты посвятили ему множество статей, было, по-видимому, Алданову приятно. Вдруг наглядно обнаружилось всеобщее признание его писательского таланта и его человеческих качеств481. Нечего греха таить, – к двум или трем представителям «пишущей братии» М.А. Алданов относился сдержанно и был убежден, что они его «не признают». И вдруг оказалось, что и эти люди Алданова полностью признали, статьи их носили в высшей степени хвалебный характер и Марк Александрович долго не мог прийти в себя от приятного удивления. С обычной своей вежливостью и добросовестностью он потом добрый месяц сидел и выстукивал на машинке благодарственные письма, благодарил каждого в отдельности, а статей и поздравительных писем получил он тогда великое множество.

<…>

…с годами в нашей компании литераторов многие начали переходить на режим, и тут было уже не до аперитивов: все, или почти все положенное было уже, выражаясь языком кавалеристов, давно выпито. Осталась только привычка ходить в кафе, – Марк Александрович всерьез уверял, что в кафе он ходит не меньше трех раз в день и всегда «пьет». Не знаю, мне казалось, что заказывал он больше кофе, но, случалось, выпивал рюмку или две вина и довольно быстро хмелел, но тоже как-то особенно «вежливо», без преувеличений, – пил он только для хорошего настроения и тогда становился более оживленным и более разговорчивым [СЕДЫХ (I). С.4, 7].