Марк Аврелий. Золотые сумерки

Как только котин покинул шатер, Марк хлопнул в ладони и обратился к Северу.

— Скажи, легат, как бы ты поступил в таком случае? Рискнул бы отправиться в поход, зная, что твой враг сам угодил в яму, какую рыл другому?

Север поднялся, с откровенным недоумением пожал плечами.

— Не понял, повелитель…

— А ты что можешь сказать, Стаций?

Тот ответил с готовностью.

— Рад выполнить любое твое приказание, император.

— Как думаешь, Авидий?

Кассий усмехнулся, отвел глаза в сторону. На его лице читалось откровенное меланхолическое разочарование.

— Ты, полагаешь, принцепс, что Ариогез понаслышке зная о наших обычаях, спутал два наших закона: о величии римского народа и о его врагах. Если верить Катуальде, у нас появляется возможность убедить знатных квадов, что, если с Бебием Лонгом что-нибудь случится, то ответственность за смерть посла можно возложить либо на одного Ариогеза, объявив его при этом врагом римского народа, либо на все племя квадов. Каждая из сторон может по — разному решить для себя этот вопрос. Если старейшины и сильные в племени будут против мира с Римом, то в случае смерти посла у нас будет достаточно оснований обвинить всех квадов. Если Ариогез проявит строптивость, можно будет возложить вину на него. Имея Лонга в заложниках, очень просто поиграть с квадами. Пусть квады выдадут Ариогеза, и мы пойдем с ними на мировую или наоборот. Рискованная игра, принцепс, она требует времени.

— Вот именно, — поддакнул император.

Авидий задумчиво покачал головой

— Выходит, в этом году мы не отважимся перейти реку?

— Будем думать, — ответил Марк. — Будем соображать. Однако одного Бебия Лонга маловато для подобной партии в кости, пусть даже у нас одна из костяшек на всех сторонах имеет цифру «шесть», когда ее бросаем мы, и цифру «один», когда ее выкидывает Ариогез. Чтобы лишить квадов воли к сопротивлению, вбить в их ряды клин, требуется что-то более существенное, чем жизнь посла. Что-то общественно — полезное… Что, если я прикажу освободить пленных германцев и предложу им поселиться на разоренных войной землях обеих Панноний?

— То есть, как освободить? — встрепенулся Приск. — Б'oльшая их часть уже продана…

— На каком основании? — Марк холодно глянул на префекта претория. — Кто разрешил распоряжаться добычей, принадлежащей государству. Всех вернуть, объявить, что желающие из пленных могут селиться на правом берегу. Рим поможет им вытребовать свои семьи из-за реки.

— Будет исполнено, государь.

На том и расстались.

* * *

Конфликт с Авидием удалось уладить без особых трудностей. На заседании претория тот было позволил себе повысить голос, услышав, что осень и зиму следует посвятить подготовке похода за реку, весной подтянуть войска и обрушиться на квадов следующим летом. Однако, когда император сообщил, что на время пребывания в Риме оставляет его за себя, тот сразу успокоился. Марк дал согласие, при этом с некоторой даже торжественностью добавил.

— Я с верой в успех поручаю тебе, Авидий, пограничные легионы. Надеюсь, ты сможешь подготовить их к походу на север.

То-то удивился Марк, когда перед самым отъездом ему сообщили о внезапно распространившимся по всей армии поветрию. Многие из нижних чинов призывали однополчан — легионеров собраться и сообща идти спасать Иеронима и принадлежащий ему свиток с некоей благой вестью, хранившейся у отщепенца.

Как совладать с натиском дрянных страстей, научился; как не поддаться душевным хворям, освоил; но каждый раз встречаясь с людской глупостью, с фанатичным, бездоказательным вызовом разуму, испытывал нечто, подобное раздражению. Как без разочарования и гнева можно было отнестись к участившимся наскокам на центурионов, то и дело появлявшимся надписям на стенах домов, на палатках — не дадим, мол, в обиду мученика! Братцы, постоим за Спасителя! С нами Бог и дева Мария! Как воспринять нараставшие, как будто исходившие от неразумных детей, требования к легатам вести их против «поганых». Что за жажда пролить кровь за человека, поддавшегося чуждому суеверию, или за некую нелепую «благую весть», которой, оказывается, распоряжается не мудрый Зенон, не много претерпевший Эпиктет, но сын плотника, погонщик мулов, друг рабов!

Первым делом Марк осадил вмиг закусившего удила Стация Приска. Тот уже готов был начать расследование, уже и плаху на форум притащил рубить головы, ноги, руки. Даже посмел похвалиться перед принцепсом. Спрошу голубчика — если ты такой смелый, чтобы плевать на отчих богов, на волю принцепса, ну-ка, перекрестись. Только крест наложит, сразу ему кисть тяп!

— Как же он будет искалеченной рукой меч держать? — усомнился в полезности такой меры император.

— Зачем ему после наказания меч. Вон такого из армии.

— Много их таких, которых следует вон? — поинтересовался Марк.

— Горстка, не более.

— А ты не поленись, расследуй тщательней. Только без угроз, по душам.

Через несколько дней префект явился в Карнунт к императору. Вид у него был явно ошарашенный.

— Ну как, расследовал? — спросил Марк.

— Так точно, цезарь.

— Каковы результаты

— Этих самых христиан немного, всего несколько сотен, может тысяча…

— Сколько?!