Марк Аврелий. Золотые сумерки

— Понимаешь, теперь я не знаю, кто прав! Марк или Авидий? Поверь, сириец — великий человек, ему самое место на троне. С другой стороны, я не могу поверить, чтобы при живом Марке сириец решился посягнуть на власть. На него это не похоже, он служака до мозга костей. Выходит, Аврелий действительно при смерти. Его провозгласят божественным, а мне как быть? Как жить дальше? На какие шиши? Я прибыл в Сирию, полагая, что здесь, в провинции, проживают одни простачки и недотепы. Меня очень быстро убедили в обратном. Авидий спросил, собираюсь ли я служить честно, готов ли исполнить долг? Конечно, ответил я, имея в виду разговор с Марком. Вот и хорошо, заявил Авидий. Затем за меня взялись его трибуны. Его помощник и главный негодяй Корнициан сразу предупредил, что все мои письма будут просматриваться, а если я надумаю отправить послание с тайным гонцом, меня тут же подведут под статью, предадут смерти и казнят. Я тогда по глупости решил, что заговор не за горами, однако в Сирии все было тихо. Народ славословит Авидия, но далее разговоров о том, кто более достоин сидеть на троне, кто менее, дело не идет.

— Но такие слова уже сами по себе измена Риму?

— Да, если смотреть из Рима. А если отсюда, с берегов Евфрата, все выглядит несколько иначе. Все слыхали о жесткости Авидия, но никто в столице не удосужился разобраться, когда, где и по какому поводу он водрузил столб с осужденными. На деле эта кара вполне достойное наказание негодяям за сговор с парфянами и грабеж мирного населения. Развешиванию на столбе были подвергнуты сорок злоумышленников из Сирийского легиона. Они как раз и подбивали солдат провозгласить Авидия императором.

Клавдия удивленно глянула на молодого офицера. Тот кивнул.

— Да — да, именно так. Полгода назад преторий Авидия приказал префекту Павлу отразить разбойничий набег на Цирцезию — мерзкое, должен заметить, местечко по эту сторону Евфрата. Там, на границе с Парфией, были размещены несколько когорт Второго Сирийского легиона. Командовавший ими трибун, а также префект вексиляции договорились с иноземным князьком Пакором насчет раздела добычи. Они отвели войска от согласованного участка и держали оборону там, где никто не ждал нападения. Между тем Пакор беспрепятственно разграбил приграничные деревни, а добычей поделился с предателями. Здесь до появления Авидия подобные соглашения считались обычной статьей дохода для военачальников. Когда же во время расследования предательство трибуна и префекта было почти доказано, они собрали солдат и провозгласили Кассия императором.

Клавдия изумленно глянула на него.

— Да — да, сразу в императоры! Это — Сирия, это — Азия, восток. Это греки, парфяне и прочая загорелая шваль. Не знаю, слыхал ли об этом Марк Аврелий — думаю, что нет, все равно Авидий не побоялся расправиться с негодяями.

— Чего же он мог опасаться? — удивилась Клавдия.

Бебий поморщился.

— Ты не понимаешь. Его вполне могли обвинить в попытке скрыть свою причастность к мятежу. Императорским вольноотпущенникам только дай волю, они где угодно отыщут измену. Они живут на том, чтобы регулярно отыскивать заговоры. Но удивительно, Авидию удалось так скрутить их, что прокураторы Марка, сидящие в Риме, даже не подозревают, что творится в Сирии. Или якобы не подозревают. Я не могу понять, в чем дело. Ясно, что в провинциальном претории что‑то затевается. Об этом сужу по увеличению выплат солдатам. Ходят слухи, что императорские чиновники тоже поменяли веру и хором подпевают Корнициану. Он выдумал особый налог на торговлю с Индией и Китаем, причем поручил, собирать его императорским квесторам, то есть глазам и ушам Марка. Никакой отчетности от них не требовалось — берите, мол, по справедливости. Те клюнули на эту приманку, и кое — какие суммы забывали передать в ведение казны. Корнициан поймал их за руку, пришлось выделять долю преторию. Кто же после этого отважится писать правду в столицу? Разве это не промах Марка? Так ли он проницателен, если у него из‑под носа уводят лучшие провинции?

Он замолчал, некоторое время разглядывал звезды. Клавдия, проследившая за ним взглядом, оробела — неужели тоже подсчитывает?

Неожиданно Бебий порывисто вздохнул.

— Повторяю, я не понимаю, как мне быть и что здесь происходит, а это вещи очень взаимосвязанные. Мошенничество с налогом не могло быть проведено без ведома Кассия, однако он заявляет, что все деньги идут в особый фонд спасения государства, и он готов дать отчет всякому, кто пожелает ознакомиться, как расходуются суммы. В том числе и императору.

Наступило долгое молчание. Девушка не решилась прервать его, она сердцем почуяла правду в словах Бебия. Тот продолжил уже спокойней, размеренней.