Читаем Марк Аврелий полностью

Драма развернулась в Лионе — столице Галлии, образцовом городе Империи. В 43 году до н. э. его основал помощник Цезаря Планк — сообразительный человек, угадавший стратегическое, торговое и политическое значение места у слияния Соны и Роны. Здесь сходилось несколько больших провинций, населенных примерно шестьюдесятью независимыми прежде племенами, покоренными Цезарем: Бельгийская, Лионская и Аквитанская Галлия, присоединившиеся к старой Нарбоннской. В Лионе стоял великолепный храм, возведенный Августом в Кондате, где галльский жрец приносил жертвы Риму и его императору, давшим мир беспамятному народу. О Верцингеториксе — преданном чести забияке — галлы уже не помнили. Они быстро приняли новшества римской цивилизации, сохраняя прежние превосходные ремесленные и земледельческие традиции. В целом они были лояльны Риму, где к ним очень хорошо относились. Сверх того, у Лиона были особые привилегии: там родился император Клавдий, который оказывал ему благодеяния. Вершина холма в городе была уже не военным лагерем, а увенчана белоснежным Капитолием; у его подножия, от берегов обеих рек до места их слияния, тянулись торговые кварталы. Отсюда члены могущественной корпорации лодочников везли товары, привезенные подчас с Востока, вверх по Роне и Соне до Рейна и Мозеля, где стояли всегда готовые к бою германские легионы, а также до Великобритании. А с товарами ехали, естественно, и купцы.

Купцы охотно селились близ речного порта с его складами. Составилась маленькая азиатская колония со своими нравами и обычаями, отличная и несколько отделенная от галло-римского населения, в руках которого находились все рычаги городской администрации. Провинция была так спокойна, что Рим держал в ней всего одну городскую когорту из тысячи человек. Правопорядок во всей Галлии обеспечивала местная милиция. Если бы возникли серьезные беспорядки, можно было бы тотчас вызвать легионы из Страсбурга, Бонна или из Испании. Понятно, до какой степени мифичен образ распятой и растоптанной завоевателями страны. Галлы со всем хорошо справлялись сами. Им так нравилось на родине, что они даже не считали нужным отправлять своих лучших представителей в Рим. Лион жил в материальном и интеллектуальном достатке. Правда, с некоторого времени в этом крупнейшем торговом центре Запада стали ощущаться последствия общего кризиса. Артерия Рейн — Рона уступила первенство дунайской. Общее недомогание, причины которого казались загадочными, поддерживалось и осложнениями после эпидемии, и первыми признаками инфляции. Возникло социальное напряжение, и недовольство обратилось на иноземцев, особенно на одну категорию подозрительных мигрантов.

Их было всего несколько сотен, но вместе со своими рабами — чаще всего соотечественниками — они составляли очень спаянную и предприимчивую колонию ремесленников, торговцев и менял. Имена, которые они носили, выдают греческое или ближневосточное происхождение: Понтик, Аттал, Бландина, Библис. Возглавлял их духовный вождь, которого они называли епископом, — девяностолетний старец по имени Потин, в незапамятные уже времена приехавший из Малой Азии. Все происходило очень тихо, и лионцы далеко не сразу поняли, что приютили колонию христиан. Эти люди не желали смешиваться ни с иудеями, ни с эллинами, хотя говорили по-гречески. Не всегда было понятно их происхождение и общественное положение: одни были гражданами Смирны, другие «перегринами» (оседлыми иностранцами), некоторые — римскими гражданами. Эти последние были полноправны; права других категорий были ограниченны, а некоторые (рабы) вовсе не имели прав. Галло-римское население ставило в вину христианам как раз то, что они не делали различия между рабами и свободными, а друг друга называли братьями и сестрами — как будто они, среди множества прочих тайных пороков, имели наклонность к кровосмешению.

<p>Порог терпимости</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное