Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)

   Мой напарник бродил по помещениям автосервиса, высвечивая себе дорогу лучом света этого фонарика. Мне же пришлось воспользовался магическим ночным зрением и теперь я, наподобие черной кошки, более или менее свободно ориентировался в неосвещенных помещениях автосервиса. К тому же оно оказалось чрезвычайно грязным, даже в полной темноте я хорошо различал, что бетонный пол сервиса был прямо-таки покрыт большими маслянистыми лужами. Один раз я едва не поскользнулся в такой луже, едва удержался на ногах, чтобы не свалиться в другую, более глубокую лужу, оставшуюся после смена моторного масла. Под жужжание фонарика Михалыча я обследовал один подъемник за другим, два из них были все еще заняты ремонтируемыми автомашинами. Третий же подъем был завален какими-то металлическими деталями и грязной, в масле ветошью.

   Все это, темнота и грязь в помещениях автосервиса, отсутствие людей, идиотски-противное жужжание фонарика напарника, действующее на нервы, а главное - нехорошие предчувствия, производили на меня тяжелое впечатление! Я прямо-таки ощущал, как дикий ужас все больше и больше заполнял мою душу. Временами я останавливался, наблюдая за тем, как мой Михалыч порой приводил в порядок и успокаивал свою душу глотком из плоской фляжки. Крадучись, чтобы я этого не видел, из внутреннего кармана своей куртки он доставал плоскую флягу, объемом на пол-литра, и оттуда лакал что-то супер алкогольное. После такого самоуспокоения моего напарника в этом помещении к запаху тоски, угнетения и безнадежности, добавлялся крепкий запах армянского коньку, крепкий запах которого не мог перебить застоявшийся запах и запустения. Я и сам того не заметил, как принялся бродить след в след за Михалычем, прилагая неимоверные усилия для того, чтобы даже случайно не пройти в тот дальний угол этого автосервиса.

   Вдруг послышался стон и стонала, как мне показалось, девушка или молодая женщина:

   - Пить, я хочу пить! Принеси мне воды, пожалуйста!

   Я сразу же понял, что девушка этой просьбой о воде обращалась не ко мне, в тот момент о воде она, видимо, молила самого господа Бога! В мгновение ока целенаправленной телепортацией я перенесся на три метра вперед, чтобы оказаться рядом с большой кучей использованной автомобильной ветоши. На вершине этой грязной кучи лежала девушка, ее глаза, несмотря на темноту я хорошо видел, были плотно закрыты. Девушка была без сознания, когда я рукой коснулся ее шеи, чтобы нащупать ее пульс, то первым делом меня до глубины души поразил холод, который камнем сковал ее тело.

   - Ну, и как она? - За моей спиной послышался голос Михалыча.

   - Скорее мертва, чем жива! - Ответил я, всеми силами пытаясь нащупать пульс биения ее сердца, но пока у меня ничего не получалось. - Михалыч, ты обещаешь хранить молчание до конца своей жизни? Никому не расскажешь о том, что сейчас увидишь!

   - Даю слово советского офицера! - Тут же последовал ответ моего сегодняшнего напарника. - Буду до своей смерти молчать обо всем, что сейчас увижу!

   Уже больше не раздумывая, я быстро скидываю с самого себя всю одежду, раздеваюсь догола и голым начинаю танцевать некий танец. Этот танец больше походил на топтание медведя на одном месте. Но, тем не менее, от этого топтания я разогреваюсь до такой степени, что от моего тела начинает прямо-таки валить пар. После чего я запрыгиваю на кучу этой грязной ветоши, с силой прижимаю к себе умирающую девушка, вместе с ней ради тепла зарываюсь в самую глубь этой кучи ветоши. В душе я все еще надеюсь, что своим душевным и телесным теплом смогу вырвать эту невинную душу из оков смертного холода. В какой-то момент мне вдруг становится ясным, что моего душевного тепла, моих усилий не хватит для того, чтобы возродить к жизни Нину Алферову, а это была она. Я чувствую, как она все более и более освобождается от моих объятий, готовая скользнуть в лапы своей смерти! В глубине моей души вдруг зарождается страшный медвежий рев отчаяния, бессилия, он мощным ревом прорывается наружу.

   В какое мгновение моего обнаженного плеча касается рука Михалыча, затем вторая его рука ложится и на мое другое плечо. И тогда я услышал мысленный голос своего напарника:

   - Вот все мы такие, любим к месту и к не месту произносить слова высокого стиля "хранить", "до конца жизни". А когда наступает ответственный момент дела, то тут же превращаемся в медведя, чтобы на весь белый свет прореветь о том, что у тебя не хватило сил и тепла начатое дело довести до логического конца.

   Михалыч так и не договорил до конца эту свою мысль, как через его руки в меня начало изливаться его душевное тепло. Вначале мне даже показалось, что это тепло было настолько горячим, что оно меня прямо-таки обожгло.