Марк Красс

– Не беспокойся, Децим, Галл не предаст. Он родился и вырос в нашей семье и скорее расстанется с жизнью, чем причинит мне хотя бы малейший вред.

Ночной гость

Как раб ждет обещанной свободы, как голодный ждет куска хлеба, как пылкий любовник жаждет встречи с женщиной своей мечты – так ждали римляне возвращения юного посланника. Утомленного Галла засыпали вопросами. От несчастного раба требовали ответа: на чьей стороне Испания – Суллы или Мария, кто теперь наместники Ближней и Дальней Испании…

Галл от таких вопросов только часто моргал, забыв даже снять с плеча тяжелую корзину с продовольствием. Наконец Марк Красс понял всю комичность ситуации. Он взял у раба корзину и спросил:

– Передал ли что-нибудь Вибий на словах?

– Да, господин. Он сказал, что завтра ночью обязательно навестит тебя.

– Хорошо, Галл, я тобой доволен. А теперь иди, отдыхай.

– Ты его отпускаешь? – возмутился Децим. – Ведь он еще ничего не рассказал.

– О боги! – воскликнул в сердцах Красс. – Перед вами раб, а не консул или претор.

Следующую ночь вместо рабов на страже бессменно стоял сам Марк Красс. Час за часом он напряженно ловил ночные звуки: шорох листвы, шум прибоя, птичий щебет. Лишь к полуночи его утомленное ожиданием сердце учащенно забилось. Вначале он услышал далекие шаги, а вскоре в свете луны появились и две фигуры. Одна шла, согнувшись под тяжестью корзины, во второй Красс признал еще более раздобревшего Вибия Пациана. Он пошел навстречу гостям, и друзья встретились с крепкими искренними объятиями.

– Вибий! Ты все растешь вширь! – заметил Красс.

– А ты, Марк, почти не изменился. Разве что, лицо приобрело мужественные черты и плечи стали шире.

Слуга Вибия между тем оставил корзину и удалился на почтительное расстояние.

– Побеседуем здесь, друг. Моим спутникам незачем видеть тебя, а рабам тем более, – предложил Красс и уселся на поваленное дерево.

Вибий последовал его примеру.

– Все же пригодилась наша пещера. А я, признаться, про нее совершенно забыл.

– Еще как пригодилась. Ты бы посмотрел, Вибий, какое из нее получилось великолепное жилище. Там есть все, что имеет обычный дом: спальня для меня с товарищами, комната для рабов, кухня, кладовая. Рабы плетут из виноградной лозы кровати, сушат мох для лежанок. Право же, мне нравится жить здесь больше, чем в суетливом, грязном, продажном Риме.

– Надолго ли? – философски заметил Вибий.

– Все зависит от воли богов. В последнее время они не благосклонны к Вечному городу и моей семье.

– Что же произошло, Марк?

– А разве ты ничего не знаешь?

– Слухи, которые доходят до нас, часто противоречивы. Впрочем, это можно понять – их доносят люди, а они одно и то же событие видят в разном свете. Все зависит от их убеждений, моральных принципов и многого другого. Понял я лишь одно: Великий Рим раскололся на две части, нет больше единства, римский гражданин поднял меч на себе подобного.

– Ты прав. Рим раскололся надвое, причем город находится в руках худших его граждан. Однако попробую рассказать все по порядку. – Марк Красс на минуту замолчал, видимо, решая, с чего начать. – А началось все с того, что Рим покинул единственный человек, который мог предотвратить беду: Луций Корнелий Сулла отправился с войском на Восток. Сулла, конечно, не был идеалом, но одни его боялись, другие уважали, а главное – за плечами Суллы стояли преданные легионы. Тем временем подоспели выборы. Были избраны Гней Октавий и Луций Корнелий Цинна – злейший враг Суллы. Чтобы добиться консульства для Цинны, народу обещали все: бесплатную землю, прощение долгов, избавление от всех налогов, раздачу хлеба. Они лезли из кожи, когда льстили черни, и тем самым будили в ней самые низменные чувства.

– Но ведь это подло – льстить народу, – не выдержал Вибий. – Народ слеп и идет туда, куда ведут мужи, стоящие над ним.

Красс хотел продолжить речь, но друг вновь прервал его:

– О Юпитер всемогущий! Как низко пал Великий Рим! Когда-то Нума Помпилий добивался любви народа мудрым правлением. Фурий Камилл покорял сердца римлян военными подвигами и храбростью. Нынче же народ привлекают лестью и обещаниями, чтобы с его же помощью уничтожать лучших людей Рима.