Марк Красс

— Великий Птолемей, я бесконечно благодарен тебе за гостеприимство, оказанное мне и флоту, за помощь Риму, но ничего не могу принять для себя лично.

— Ты неоднократно отказывался от моих подарков. Этот перстень я предлагаю от чистого сердца и очень обижусь, если ты его отвергнешь. Прежде чем в очередной раз сказать «нет», посмотри хотя бы на камень.

Лукулл взял драгоценность в руки и с изумлением обнаружил, что на камне вырезано его собственное изображение.

— Благодарю, великий царь, этот перстень — самый дорогой моему сердцу подарок. Обещаю никогда не расставаться с ним.

Лукулл, по примеру Красса, поплыл на восток вдоль берега. По пути он заходил в каждый более-менее значительный порт. Таким образом, обойдя побережье Сирии, он изрядно увеличил свой флот.

Затем легат Суллы взял курс на Кипр. Едва он прибыл на остров, как разведка донесла, что за мысом укрылся многочисленный флот неприятеля. Лукулл распорядился вытащить все корабли на сушу и обратился с просьбой к ближайшим городам позволить флоту остаться на острове до весны. Так как зимой море считалось закрытым, его просьбу нашли вполне естественной.

Лукулл дал морякам отдохнуть двое суток, пополнил запасы продовольствия и воды, а затем глубокой ночью спустил корабли на воду и обогнул остров с другой стороны от засады. Флот Лукулла миновал оплот пиратства — Киликию — и достиг Родоса.

Родосцы славились как великолепные моряки и кораблестроители. Поскольку легат Суллы не поскупился (золота и серебра у него было в избытке), остров вместе с флотом Лукулла покинули два десятка прекрасных боевых кораблей.

Обладая внушительной силой, Луций Лукулл принялся наводить порядок на островах. Он заставил признать власть Суллы жителей Коса и Книда и вместе с ними напал на остров Самос. Затем Лукулл изгнал войска Митридата с Хиоса.

Между тем разведка донесла, что какое-то римское войско осадило находящийся недалеко от Хиоса город Питану и пытается взять его штурмом.

Лукулл тут же приказал плыть к Питане. В душе он надеялся, что бой ведет Сулла или кто-то из его легатов. Приблизившись к городу, римляне увидели, как гавань порта спешно покидает небольшой понтийский флот. Его не стали преследовать, Лукулл решил, что важнее помочь осаждающим.

Остановив корабли на расстоянии, недоступном для городских камнеметов, если таковые имелись в Питане, Лукулл хотел послать Марка Красса для переговоров с осаждающими. Однако последние сами выслали старую триеру. Она была такой ветхой и плыла так медленно, что казалось, никогда не приблизится к флоту Лукулла. Легат потерял терпение и приказал своей прекрасной родосской пентере идти на сближение с кораблем.

— Гай Фимбрия! — воскликнул Красс, приглядевшись к пассажирам судна.

— Где? — удивился Лукулл.

— На триере, беседует с центурионом. Сейчас я рассчитаюсь с этой мразью.

— Не смей, Марк. Я запрещаю тебе даже разговаривать с ним.

— Фимбрия виновен в смерти моего брата и отца! Неужели ты позволишь ему и далее творить беззакония? Неужели мои родные останутся неотомщенными?

— Марк, ты замыслил не месть, а самое обыкновенное убийство. Он плывет к нам для переговоров. Если ты убьешь его сейчас, то чем будешь отличаться от Мария или Цинны?

Красс опустил голову и ушел прочь. Привычка к железной дисциплине и чувство долга были отличительными чертами всех поколений рода Крассов.

На пентеру Лукулла поднялся центурион с пятью легионерами.

— Я Квинт Фунданий, прибыл по поручению Гая Флавия Фимбрии, — представился центурион.

Выждав некоторое время, Лукулл спросил:

— А что же молчит сам Фимбрия?

— Он сейчас занят — готовит легионы к штурму.

— Это за твоей-то спиной? — удивился легат Суллы. — По-моему, все его мысли заняты тобой, центурион. Фимбрия уже приготовился толкнуть тебя в спину, чтобы ты не болтал лишнего.

Разоблаченный Фимбрия вышел из-за спины центуриона и злобно сверкнул глазами в сторону Лукулла. Однако, вспомнив о цели визита, он изобразил на лице радость и добродушие.

— Доблестный Луций Лукулл, — обратился он к легату, — твой флот появился здесь как нельзя более вовремя. Злейший враг римлян, человек, приказавший в один день перебить восемьдесят тысяч италиков, заперт моими легионами в Питане.

— Насколько я понимаю, речь идет о Митридате, — предположил Лукулл.

— Именно о нем. Понтийский царь попал в западню вместе со своими приближенными и казной. Он даже не пытается сопротивляться и помышляет лишь о бегстве. С трех сторон Питану окружили мои войска, но четвертую, со стороны моря, мне нечем закрыть. У меня нет флота, но он есть у тебя, Лукулл. Если мы одновременно нападем на Питану с моря и с суши, то Митридат со всей казной окажется у наших ног.

— Я не получал от Суллы указаний брать в плен Митридата.