Марк Шейдер

Мне не было жалко его ни секунды, наоборот, я представлял, как же это здорово – умереть от слишком высокого содержания токсических веществ в крови, или, как говорили ребята, «откинуться от передоза».

Сначала ты варишь ширь или покупаешь ее у кого-то уже сваренную, обычно сразу в одноразовом шприце – это удобно. Затем ты закатываешь рукав, можешь даже с мылом вымыть локоть – если колешься дома. Перетягиваешь жгутом бицепс, надо только точно чувствовать вену под жгутом, и после того, как узелок затянут, свободный край жгута зажимаешь зубами. Несколько раз хлопаешь открытой ладонью по сгибу локтя – чтобы вызвать прилив крови. Даже если ты торчишь не первый день, и вены у тебя уходят вглубь локтя, их все равно можно отыскать – это вопрос сноровки.

Или есть другие варианты – колоть можно под язык, в пах или в шею. Но сонная артерия – это для экстремалов, по правде говоря, я и не видел никогда, чтобы кто-то кололся в шею, просто все любят говорить, что это возможно, может, чтобы попугать тебя, а может, они действительно в это верят.

Ты осторожно вводишь иглу, немного вытягиваешь шомпол на себя, чтобы в шприц зашла кровь и перемешалась с ширью, затем постепенно, кубик за кубиком, вводишь всю эту смесь в вену.

И улетаешь.

Кто-то ощущает это как волну, какую-то субстанцию, которая неожиданно накрывает тебя, незаметно подкравшись из-за угла. Кто-то говорит, что все дело в геометрии, – после того, как ты вмазан, Эвклид идет, выражаясь цензурно, в жопу; все, чему тебя учили в школе на уроках математики, никак не применимо к пространству, в котором ты оказываешься. Кто-то рассуждает о скрытом внутри него мире, который вдруг проявляется на поверхности.

Я никогда не рассуждал.

И Воля тоже.

Он просто вмазывался и откидывался на спину, глядя стеклянными глазами в потолок. Потому что те десять секунд, которые проходят сразу после укола, вбирают в себя все удовольствия вселенной, все счастье, всю радость и все хорошее настроение, которые только отведены одному человеку на всю его жизнь. Боженька выделил тебе его на всю жизнь, а ты забрал за десять секунд.

Все.

В медицине это называется «состояние экстаза». Или нет: «состояние абсолютного экстаза». А те, кто не слишком-то силен в медицине, даже не знали, как его назвать. Когда-то первые советские торчки придумали для этого состояния специальный термин. Они создали новое слово, потому что русский язык слишком беден, чтобы описывать подобные вещи.

Это слово «кайф».

Прошло время, и сегодня этим словом называют уже все подряд. Сегодня оно уже непригодно для того, чтобы передать человеку, что такое десять секунд сразу после укола. Ты подумаешь о том, что ты сам когда-то называл этим словом, начнешь сравнивать это состояние с сексом, с водкой, с прыжками на тарзанке, да с чем угодно, – но ты не поймешь, о чем идет речь.

Это все еще нельзя передать словами.

Следом за этими десятью секундами идут несколько долгих, почти бесконечных часов абсолютной безмятежности.

Покоя.

Тишины.

Упоения.

Я представлял себе Волю, который лежал на спине, Волю, смотрящего стеклянными глазами в потолок, потому что там, на потолке, разворачивалась целая жизнь, скрытая от всех остальных и только ему, Воле, подвластная.

Я представлял себе, как по Волиным венам разбегалась ширка, все сильнее и сильнее перемешиваясь с кровью. Каждый удар сердца сообщал новый импульс ангидрированному раствору экстракционной шири, толкая ее по сосудам, капиллярам, сквозь ткани, по всему телу.

В том числе – в мозг.

Я представлял себе, как молекулы опиатов в диком, беспорядочном танце жизни проникали везде, в самые отдаленные уголки его тела. Вот они уже в нервной системе, в спинном мозге, в головном мозге, вот они задевают нервные окончания, проходят сквозь клеточные мембраны, касаются радиксов.

Я представлял себе, как нервные клетки принимают эти молекулы за нейромедиаторы, как они обманываются и приходят в возбуждение, как электрические импульсы начинают перемещаться по ним туда и сюда, во всех направлениях.

Я представлял себе, как эти электрические импульсы искажают Волино перцептивное поле, как они создают свой, отдельный от реальности, электрический мир, в котором можно обрести электрическое блаженство.

И еще я представлял себе, что шири слишком много.

Вот она растворяется в крови и толчками, мощными импульсами несется к сердцу. Вот она доходит до аорты, прокачивается сквозь сердечную мышцу. Поступает в левое предсердие, проходит в левый желудочек, оттуда попадает в правый желудочек, после чего через правое предсердие несется дальше по кровеносной системе. Атрио-вентрикулярные клапаны начинают мелко-мелко вздрагивать, сердце бьется сдвоенными ударами

ту-дух…

ту-дух… и пауза

ту-дух…

и замирает после каждого из них. Все органы, все, один за другим, посылают сигналы в мозг, нервная система до предела возбуждена. Сердечная мышца не справляется больше с нагрузкой. Спинной мозг с трудом контролирует вегетативную деятельность. Легкие перестают работать. Сердце останавливается.

Наконец пропадают рефлексы.