Маркграф из Преисподней (СИ)

Идти пришлось минут десять. Наконец, я увидел каменные ворота в некрополь. Их украшала пара скульптурных грифонов, вставших на задние лапы. Чугунные ворота открылись сами, стоило брату коснуться ладонью сенсорной панели в маленькой нише под хвостом одного из грифонов. Мы пошли по дорожке из оранжевого гравия. Справа виднелись могилы поскромнее, слева — побогаче. Обелиски, кресты, скульптуры — памятники отличались большим разнообразием. Деревьев не было. Стайка ворон расселась на могилах, провожая нас внимательными взглядами.

Вскоре я понял, куда мы направляемся: впереди показались кусты акации, частично скрывающие большой гранитный склеп в виде терема. Брат ещё раз коснулся сенсорной панели, и тяжёлые железные двери разъехались в стороны. В лицо повеяло сырой прохладой. Мы спустились по каменным ступеням и оказались внутри вытянутого зала с нишами, в которых хранились гробы. Брат подвёл меня к самом дальнему.

— Это наш отец, — сказал он, коснувшись чёрной полированной поверхности. — Оставлю вас вдвоём. Подожду снаружи, — добавил он уже на ступеньках.

Я взглянул на латунную табличку, привинченную к гробу. «Дмитрий Александрович Пожарский, маркграф и верный сын Отечества», — значилось на ней.

Делать в склепе мне было нечего. Нужно просто провести здесь несколько минут, изображая, будто я прощаюсь с отцом. Так что я присел на выступ, думая о том, какие обязанности свалятся на меня теперь, когда я стал новым маркграфом. А они точно свалятся, потому что, во-первых, маркграф отвечает за оборону государственных границ — об этом его титул и свидетельствует. Во-вторых, судя по боевой готовности поместья, есть, что и от кого охранять.

В целом, меня это порадовало. Я ведь полководец, но в Аду, как верно подметил Хелель, сражаться давно уже не с кем. С Небесами у нас договор о ненападении. Пусть негласный, и всё же. Вон даже совместные программы появились. Тьфу! А здесь я, наконец, смогу реализовать свой потенциал. Видимо, это и имел в виду святоша, говоря, что мне понравится в этом мире.

Ладно, хватит, терять время. Не люблю кладбища и склепы. Все эти вместилища бренной плоти нагоняют тоску. Предпочитаю иметь дело с бессмертными душами. И вообще, что-то в желудке крутит. Наверное, это и есть голод, о котором я столько слышал от грешников-чревоугодников, которых мы морили в аду разными диетами.

Выйдя из склепа, я кивнул брату.

— Можно возвращаться. Скоро обед? Или ужин. Не знаю, сколько сейчас времени.

Парень взглянул на часы.

— Половина шестого. Ещё рано. Впрочем, думаю, тебя покормят. Закрой склеп и пойдём в дом.

Я коснулся сенсорной панели, и железные двери тут же закрылись. Вот это я понимаю — современно! Нам бы в Аду такие дверки. А то некоторые думают, что петли смазать — и лучше не придумаешь. Не хочу тыкать ни в кого пальцем, но, между нами говоря, в Преисподней полно ретроградов, напрочь чуждых прогрессу. Традиции, видите ли, они чтят. А по факту — просто боятся выйти из зоны комфорта. Мне это в своё время куча психологов объясняла.

— Слышал, ты не всё помнишь, — заметил брат, шагая рядом со мной по кладбищенской алле. — То, что произошло в лесу, тоже забыл?

Что-то в его тоне мне не понравилось. Как будто он надеялся, что я отвечу положительно.

— Забыл, — сказал я. — Мать рассказала, что дело в вепре. Но, видимо, у неё эта информация с чужих слов.

— Да, мы все вынуждены верить егерям на слово, — проговорил через пару секунд брат.

— Думаешь, он лгут?

Парень вздохнул. И я сразу почувствовал, что его угнетённое состояние вызвано вовсе не тем, что титул достался мне. Во всяком случае, не только этим.

— Не знаю, Макс. И вряд ли мы когда-нибудь об это узнаем.

Я вдруг сообразил, что брат может подозревать меня в убийстве отца. А что, очень даже не без оснований. Если подумать, я вполне мог прикончить папашу и прикинуться умирающим. А потом вдруг очнуться, как ни в чём не бывало. Свежий и с титулом маркграфа.

— Вепря прикончили? — спросил я.

— Нет. Когда егеря подоспели, его уже и след простыл.

— Вот как. А следы-то были?

Брат окинул меня внимательным взглядом.

— Были, — сказал он. — Я специально съездил в лес поглядеть.

Ага! Значит, точно не поверил в рассказ егерей. Само интересное, что настоящий Максимилиан Пожарский вполне мог быть причастен к смерти отца. Хотя вряд ли: скорее всего, башкой он действительно шандарахнулся. И даже помер от этого. Поэтому меня в его тело и засунули — заметили отлетевшую душу мною.

— Жаль, — сказал я. — Такой зверь может быть опасен. Надо бы его отловить.

— Глупо мстить дикому животному, — сказал брат. — Отца это не вернёт.

Мы вышли с территории некрополя, и он запер ворота прикосновением к сенсорной панели. Охранники старались держаться на расстоянии, чтобы не мешать разговору, но и далеко не отходили. Интересно, зачем они нужны на территории поместья? Неужели даже здесь члены семьи не могут чувствовать себя в полной безопасности?