Маркграф из Преисподней (СИ)

— Что, если вепря там вообще не было? — задал я вопрос, который наверняка волновал моего брата вот уже шесть дней. — Вдруг всё подстроено нашими врагами? И почему с нами не было егерей?

— Не знаю. Думал, ты объяснишь. Но у тебя проблемы с памятью. Такая досада.

Похоже, парень ещё и в мою амнезию не верит. Ну, точно подозревает меня в вероломном убийстве папаши!

— А насчёт Шуйских, если ты о них, — сказал он вдруг, — то вряд ли они тут при делах. Охотничьи угодья надёжно охраняются. Не представляю, как они смогли бы туда проникнуть. Впрочем, не вижу смысла всё это обсуждать, Макс. Учитывая, что ты ни черта не помнишь. Пойдём, я отведу тебя на кухню. Ты же поесть хотел. Сюда, сюда. Сворачиваем. Так короче.

— Я тоже хочу поглядеть на то место, где всё случилось, — заметил я, изменив направление. — Если наш отец стал жертвой чьего-то злого умысла, нужно это выяснить.

Потому что тот, кто с ним разделался (если, конечно, подозрения моего братца не безосновательны), совершенно точно на этом не остановится. А мне помирать не вариант: исправительная программа в подобных случаях предусматривает повторное воплощение. С неё так просто не соскочишь. На небесах тоже не дураки сидят.

— И что ты сделаешь, если окажется, что вепрь ни при чём? — после паузы спросил брат, очень внимательно глядя на меня.

— Для начала — приготовлю из виновных жаркое. А потом — очень плотно поужинаю.

Мой собеседник усмехнулся.

— Похоже, ты, и правда, проголодался, Макс! Впрочем, узна ю тебя. Эта твоя бескомпромиссность… Меня только удивляет, что ты тоже заподозрил неладное в смерти отца. Я был уверен, что ты станешь настаивать на несчастном случае.

— Поверь, ты даже не представляешь, насколько плохо меня знаешь.

Глава 4

На кухне мною сразу занялась так называемая «белая» кухарка — Агафья Матвеевна, готовившая для семьи Пожарских и гостей. «Чёрная» же занималась исключительно блюдами слуг, и её рабочее место было на другой половине дворца. Полноватая и расторопная женщина лет сорока тут же натянула поварской чепец и принялась выставлять передо мной кушанья.

— Оставлю тебя, Макс, — сказал, поглядев на это, брат. — Если захочешь, приходи потом в мои покои. Поболтаем. Кажется, нам есть, что обсудить.

— У меня вопрос, — остановил я его, пользуясь тем, что кухарка вышла за очередным блюдом. — Когда я лежал без сознания и, вроде как, помирал, у тебя возникала мысль, что, если повезёт, титул достанется тебе? Только честно!

Парень сначала нахмурился, но затем вдруг усмехнулся.

— Честно? Да, закрадывалась такая фантазия. Не стану врать, будто ни разу об этом не задумался. Но я не сказал бы «если повезёт». Скорее, наоборот. Не все жаждут принять на себя ответственность, Макс. И отец готовил к этому именно тебя — не меня. Думаю, я бы не потянул. Так что я рад, что ты выжил. Наверное, такова воля Господа.

— В каком-то смысле, так и есть, — кивнул я. — Ладно, до скорого. Не обещаю, что приду поболтать, как ты выразился, но ещё увидимся.

— Само собой. Куда мы денемся? Приятного аппетита.

Когда он ушёл, я принялся пробовать кушанья. И, надо отдать должное Агафье Матвеевне, они были выше всяческих похвал! Я даже прикинул, не заслужила ли она награды, но решил, что это чересчур. Не стоит раздавать такое сокровище направо и налево. В конце концов, это её работа. И потом, я ведь ещё не имел возможности сравнивать. Вдруг её стряпня не так уж хороша, как мне показалось?

Тем не менее, я сожрал всё, что кухарка передо мной поставила, а затем отправился к себе. И вовремя, потому что минут через десять постучал лакей, чтобы сообщить, что пришёл врач.

Доктор Вернер был невысоким, сухопарым желчным человечком с большой лысиной и невзрачными чертами лица. Он водрузил свой саквояж из свиной кожи на журнальный столик, раскрыл и достал инструменты. Затем указал мне на кровать.

— Будьте любезны, господин маркграф, прилягте на несколько минут, чтобы я имел возможность вас осмотреть.

Его тон резко контрастировал со словами: в нём не было ни капли любезности.

— Я пока не маркграф, — ответил я, заваливаясь поверх одеяла. — Но скоро буду.

— Считайте, что я опередил реальность. Вы забыли раздеться, господин Пожарский.

— Вы не просили.

— Вроде, это подразумевалось. Впрочем, неважно. Я подожду.

Вот такие люди мне нравятся. Ни намёка на раболепие, а я ведь ему плачу. Спустя минут двадцать врач объявил, что я совершено здоров, что лично его удивляет, так как он был почти уверен, что я не жилец. Всё это он выдал с кислой миной — словно я его разочаровал. Поздравив меня самым мрачным тоном, какой только можно вообразить, он собрал свои холодные блестящие инструменты в саквояж и удалился, язвительно пожелав мне не болеть.

Сразу после него заявилась мать. Было заметно, что она успела перемолвиться с доктором Вернером, и всё же решила спросить, как я себя чувствую. Пришлось заверить, что прекрасно.

— К тебе приехал человек, — сказала она под конец разговора. — Наверное, тот самый, о котором ты предупреждал. Представился господином Ангеловым. Ты его знаешь?

— Думаю, это он и есть. Пригласи гостя сюда.