Маркиз де Карабас

Кантэн отметил про себя, что предпочел бы увидеть в новом знакомом побольше сдержанности. Ему не нравилось, что господин де Пюизе слишком быстро освоился, несколько злоупотребив своим давнишним знакомством с госпожой де Морле. Тем не менее, он позвал Барлоу, распорядился принести вина и провел посетителей в гостиную над маленьким садом.

Граф удовлетворенно вздохнул и, опустившись в глубокое кресло, вытянул длинные ноги.

— Черт возьми, здесь отлично себя чувствуешь! Тэнтеньяк говорил мне, что вы вполне довольны своей участью. Теперь я понимаю, что так оно и есть. Но, дьявол меня забери, нельзя пренебрегать таким наследством, как Шавере.

Кантэн слегка нахмурился, и шевалье, поняв, что слова Пюизе задели молодого человека, поспешил вмешаться в разговор:

— Господин граф расскажет вам, каким образом вы сможете получить его, не подвергаясь опасностям, которые заставляют вас колебаться. В этом, господин де Морле, и заключается истинная причина нашего прихода.

— Неужели опасность заставляет его колебаться? — воскликнул Пюизе. — Никогда не поверю. С таким носом, подбородком, с таким орлиным взором! Да этот человек, как и я, не способен уклоняться от опасности.

Реплика показалась Кантэну слишком льстивой и произвела на него неприятное впечатление. Цветистые выражения Пюизе оскорбляли его вкус. Однако ответ его был вполне вежлив:

— Вы, кончено, помните, шевалье, что вчера вечером я объяснил Сен-Жилю разницу между мужеством и обыкновенной глупостью. Надеюсь, я не стараюсь избежать простого риска. Но я не намерен подставлять шею под нож.

— Чего очень бы хотелось этим людишкам из семейства Шеньеров, — сказал Пюизе. — Рад слышать, что у вас хватило ума не попасться в их западню.

— В их западню?.. — повторил Кантэн.

— А то как же! Неужели вы все еще в этом сомневаетесь? Я слышал, они говорили о чести имени и вашем долге перед ним. Честь имени! Имени Шеньеров! Будь я проклят! Да нет там никакой чести, а значит, и беречь нечего.

— Между прочим, это и мое имя, сударь, — мягко упрекнул его Кантэн.

Но Пюизе не пожелал принять упрек.

— Дьявольщина! Забыв об этом, я сделал вам комплимент. — И выразительным движением руки он отмахнулся от щекотливой темы. — Эти хитрые господа уговорили бы вас отправиться во Францию, где вы попали бы на гильотину. Удобный способ убить вас, чтобы Сен-Жиль мог стать наследником Шавере.

Хотя сказанное целиком совпадало с его собственными подозрениями, Кантэн почувствовал раздражение, услышав своим мысли из уст постороннего.

— Но каким образом Сен-Жиль наследует имения, если по приговору, на основании которого меня отправят на гильотину, их конфискуют в пользу нации?

— Каким образом? — Пюизе рассмеялся.

— Именно это, — сказал Тэнтеньяк, — господин граф и пришел объяснить вам.

— Чего же еще, по-вашему, они добиваются? — воскликнул граф. — Как вы думаете, эти негодяи очень любят вас? — В его голосе зазвучали дремавшие до сей поры презрение и ненависть. — Род Шеньеров, друг мой, гнусный, выродившийся род. В четырех поколениях он производил только калек, идиотов и мерзавцев.

— Он произвел также и меня, — напомнил Кантэн. Пюизе на мгновение смутился, затем под потолком вновь покатился его оглушительный хохот.

— Дьявол меня забери! Все время забываю об этом.

— Мы будем лучшими друзьями, сударь, если вы потрудитесь запомнить, — последовал спокойный ответ.

Вспышка гнева блеснула в темных глазах и тут же погасла. Пюизе пожал плечами и еще раз махнул рукой. Он был щедр на жесты.

— Хорошо! Запомню.

Он взял налитый для него бокал, подержал его на свету чтобы оценить цвет вина, затем залпом выпил и с довольным видом причмокнул губами.

— Помимо всего прочего, вам и служат хорошо. Никогда бы не подумал, что в Англии можно найти такое превосходное вино. Оно сделано из винограда, лет десять, а то и больше назад выросшего на берегах Гаронны — И поскольку Кантэн, казалось, не понял намека, Пюизе протянул руку за графином и до краев наполнил свой бокал — Но вернемся к нашему делу, Вам не следует воображать, что во Франции, даже до вступления в наследство, вы будете в безопасности. Как только вы заявите о своих правах, вас закуют в кандалы и бросят в тележку смертников.

— А закон?

— Вы полагаете, что во Франции существует закон? О, разумеется, он существует. Но тот, кто доверяет ему, ходит по краю трясины. Содержание статута гроша ломаного не стоит, когда его проведение в жизнь зависит от негодяев. Они будут трактовать его по своему усмотрению. На это и рассчитывали ваши милые кузены.

— Но, — возразил Кантэн, — если я буду устранен, что по вашим предположениям входит в их цели, то как эмигранты они не смогут претендовать на наследство. Оно должно быть конфисковано.