Маркиз де Сад. Великий распутник, скандальный романист или мечтатель-вольнодумец?

Король появлялся в «Оленьем парке» инкогнито, и девушки принимали его за некоего важного господина, возможно, за родственника королевы из Польши. Впрочем, он не просто спал с этими девушками – он ухаживал за ними, поил лучшими винами, угощал изысканными обедами… А потом неожиданно бросал, стараясь сделать расставание как можно менее болезненным для обеих сторон. После того как мимолетная страсть короля к очередной красотке улетучивалась и оставалась без последствий, девушку, снабдив при этом приданным, выдавали замуж, и ей оставалось лишь хранить воспоминания о бурном, хотя и краткосрочном романе с высокопоставленным вельможей, обратившим на нее внимание. Если же дело кончалось появлением ребенка, то после его рождения младенец вместе с матерью получал весьма значительную ренту.

Понятное дело, от семей, желавших пристроить своих дочерей в столь перспективное «учебное заведение», как «Олений парк», не было отбоя. Король был очень доволен, теперь он мог менять партнерш, когда ему вздумается, и были они на любой вкус: маленькие и высокие, пухленькие и худющие, молчаливые и болтливые, блондинки и брюнет ки… А мудрая учредительница «Оленьего парка» осталась самым влиятельным и добрым его другом. Так маркиза де Помпадур сумела сохранить место официальной фаворитки Его Величества.

Естественно, за всем этим наблюдал весь Париж. Многие считали, что дни маркизы де Помпадур сочтены. Завистники шептались:

– По всей видимости, наша главная султанша скоро потеряет свое привилегированное положение.

Но они ошибались. Людовик XV оставил своей фаворитке все ее привилегии. И так продолжалось до самой ее смерти в апреле 1764 года.

Людовик XV оставался развратником до конца жизни. Можно даже сказать – эталонным развратником. И он занимался этим, не испытывая ни малейших моральных неудобств и угрызений совести.

Так что так называемый «скандал», имевшие место в «маленьком домике» в Аркейе, по сути мало чем отличался от развлечений в «Оленьем парке», творимых практически в то же самое время. Только король, понятное дело, был вне всякой критики, а вот у людей попроще случались «неприятности», становившиеся достоянием гласности, включая обвинения в непристойном поведении. «Но ни одному здравомыслящему человеку, – как утверждает историк Дональд Томас, – не приходило в голову раздуть подобные обвинения до такой степени, чтобы запятнать честь семьи или помешать карьере провинившегося. В таком случае, как правило, для сохранения репутации человека ограничивались тихой – на несколько месяцев – ссылкой в далекое поместье или символическим наказанием и обещанием в другой раз быть более осмотрительным. Этих мер бывало вполне достаточно».

* * *

А маркиз де Сад оказался в тюрьме, и он тут же принялся просить о своем освобождении. Он писал начальнику полиции и утверждал, что его рассудок не вынесет заточения. Он говорил о своей жене и теще, расписывая то горе, что наверняка причинил им его внезапный арест. Он каялся в своих грехах и слезно просил прислать к нему священника, чтобы тот помог ему твердой ногой вступить на путь добродетели.

Со своей стороны, когда разразился скандал с «маленьким домиком», мадам де Монтрей, мать Рене-Пелажи, заявила, что мальчишки всегда будут оставаться мальчишками. Более того, 21 января 1764 года она даже написала аббату де Саду, заверив его, что не чувствует никакой враждебности по отношению к его племяннику. Свое письмо она закончила следующими словами:

«Чтобы искупить прошлое, вашему племяннику нужно не давать поводов для укоров в будущем».

Наверное, в то время она еще верила, что женитьба в конце концов окажет на ее зятя правильное воздействие. Но очень скоро она поймет, что это не так, а пока же ее гораздо больше волновало финансовое состояние ее свата, то есть графа де Сада. Будучи женщиной во всех отношениях деловитой, она быстро поняла, что граф де Сад неминуемо приближался к банкротству, и по этой причине практически не может материально поддерживать новобрачных. Но как бы то ни было, семейство де Монтрей начало усиленные хлопоты с целью освобождения маркиза де Сада.

Освобождение. Эшоффур

И 13 ноября 1763 года эти хлопоты увенчались успехом: маркиза де Сада выпустили на свободу. Таким образом, продолжительность его первого заключения составила пятнадцать суток. Во все времена и во всех странах это означало, что виновный (или просто «попавший под руку» правосудия) легко отделался.