Маркиз должен жениться

Мария вымученно улыбнулась:

— Женщину оставляют по-разному, что в борделе, что за морем — какая разница? Все равно женщина оказывается в одиночестве.

Лицо Оливера на мгновение исказилось, потом он отвел глаза.

— Моя мать никогда не забирала отца из борделя, — без всякого выражения произнес он. — Но знала, что он там бывал. В ранние годы их брака они страшно ругались из-за этого. Потом она подолгу плакала, часами.

— Откуда она знала, куда он ходил? — шепотом спросила Мария, сердце которой разрывал образ маленького мальчика, страдающего от того, что родители ссорятся по такому поводу.

— Потому что он являлся домой, благоухая дешевыми духами и запахом женщин. Такую смесь не скоро забудешь.

Мария распахнула глаза. Сегодня утром от Оливера пахло спиртным, а не духами. Это ее немного успокоило.

— Когда-то я мечтал, что заставлю его прекратить это, — с горечью продолжал Оливер. — Но в конце концов она сама с этим покончила.

Мария удивилась. Неужели Оливер имеет в виду, что его мать умышленно застрелила отца? Раньше он говорил, что там произошел несчастный случай.

— Правда мы красивая пара? — спросил Оливер и оглядел других танцующих. — Вы только подумайте — звучит глупая мелодия, все болтают о ерунде, а мы выбрали темой бордели и смерть.

— Это лучше, чем никогда не говорить об этом.

Взгляд Оливера потемнел.

— Вы рассуждаете совсем как моя бабушка.

— Ну что ж, она начинает мне нравиться.

— Мне она тоже нравится, когда не пытается превратить меня в черт знает что.

Мария с любопытством спросила:

— Почему вы так часто ругаетесь при мне? Другие мужчины не ругаются. Кстати, я заметила, что при других женщинах вы тоже избегаете это делать. Почему?

— Сам не знаю, — признался Оливер. — Наверное, потому, что с вами я такой, как есть на самом деле. А на самом деле я грубый сукин сын…

Она прижала пальчик к его губам.

— Не говорите так. Вы не так испорчены, как хотите казаться.

— Раньше вы думали иначе, — хмыкнул Оливер.

— Будем считать, что сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

Музыка смолкла. Оба ощущали неловкость, но не могли отвести глаз друг от друга. Вальс неожиданно сблизил их, но ничего не изменил. Их так же тянуло друг к другу, и оба не знали, что с этим делать.

Не выпуская ее руки из своей, он вдруг начал поглаживать ложбинку между большим и указательным пальцами на кисти Марии. Ей показалось, что вся ее кровь превратилась в жидкий огонь. Сердце отчаянно заколотилось, но Оливер положил ее руку себе на локоть и повел Марию на ужин. Чтобы отвлечься и успокоиться, она спросила:

— Может быть, мне следует знать о каких-то особых правилах, касающихся ужина? Я не хочу допустить оплошность и поставить в неудобное положение вас и вашу семью.

— С вами это невозможно, — сказал Оливер. Марии показалось, что его глубокий голос проникает в нее до самых костей. Однако, опасаясь, что сказал слишком много, он тут же поправился: — Мне нет дела до того, что обо мне думают, а потому я не способен попасть в неудобное положение.

Мария давно начала подозревать, что это не совсем так.

Гости парами направлялись к столовой, кругом слышались разговоры и смех, но Марии казалось, что они остались вдвоем в целом свете, что некий кокон укрывает их от чужих взглядов и ушей. Интересно, чувствует ли Оливер то же самое?

Оказавшись в столовой, Оливер повел Марию к столу с двумя свободными стульями, но тут им наперерез двинулась красивая дама с явной целью занять место.

— Прошу прощения, Китти. — Оливер взялся за спинку стула. — Но мы первые.

— Странно видеть тебя здесь, Стоунвилл, — с некоторым пренебрежением в голосе произнесла дама, потом окинула Марию оценивающим взглядом. — А кто твоя новая подруга?

Сказано это было настолько вызывающе, что Мария вспыхнула, догадавшись, что имела в виду незнакомка.

Видимо, Оливер это тоже понял. У него на скулах заходили желваки.

— Леди Тарли. Мисс Баттерфилд. Мисс Баттерфилд недавно прибыла из Америки. Она гостит у моих сестер.

Леди Тарли иронично приподняла бровь.

— Рада с вами познакомиться, мисс Баттерфилд, — без выражения произнесла она. — Какое чудесное на вас платье. Я и сама носила его с удовольствием, пока оно мне не надоело. Я вижу, вы сохранили гипюровую драпировку на груди. Я тоже так носила. Платье придумали специально для меня, но вам очень к лицу.

Краска залила щеки и шею Марии. О Боже, нужно было раньше думать, что случится именно так. Глаза Оливера превратились в две узкие щели.

— Ты ошибаешься, Китти, — ледяным тоном произнес он. — Я сам присутствовал, когда портниха обсуждала с мисс Баттерфилд этот фасон. Уверен, что эта женщина просто предложила фасон, который она уже шила. — Он холодно улыбнулся. — Никогда нельзя верить портнихе, когда она заявляет, что придумала что-то только для вас. Особенно если не платить ей как положено.

Глаза леди Тарли злобно сверкнули.

— Я узнаю орнамент. Я даже помню, что там есть царапинка. — И она потянулась к груди Марии, но Оливер остановил ее железной рукой.

— Держите руки подальше от платья моей невесты, иначе вам придется раскаяться.

Леди Тарли выдернула у него свою руку и злобно хохотнула: