Маркиза де Ганж, или Несчастная судьба добродетели

Коварная г-жа де Дони сумела затронуть наиболее уязвимое место в сердце маркизы, и несчастная, не выдержав, бросилась в объятия сей лицемерной особы и призналась, что охлаждение к ней Альфонса является истинной правдой, но причины сего охлаждения ей неведомы, и она готова отдать свою жизнь, чтобы эту причину узнать.

— Так вы хотите знать правду? — с наигранным удивлением спрашивает г-жа де Дони. — Дело в том, что муж ваш слишком ревнив. История с Вильфраншем, известная здесь многим, доказывает, что Альфонс ревнив до чрезвычайности, а ревнивые мужья неизбежно становятся либо холодными, либо вспыльчивыми. Ваш супруг, похоже, относится к первому разряду. Однако помочь делу можно всегда.

— Мне уже предлагали разные способы, но все они вызвали у меня только отвращение.

— Неверность, не правда ли? О! я не хочу обучать вас коварству, дорогая. Когда был жив мой муж, обстоятельства, похожие на ваши, поставили меня перед необходимостью применить средство, о котором я вам сейчас расскажу, и с его помощью я достигла своей цели. Поэтому, прежде чем отвергать это средство, я попрошу вас внимательно меня выслушать и, если вам оно подойдет, воспользоваться им.

Когда вам кажется, что узы Гименея утомляют супруга, попытайтесь оживить их, дабы он вновь воспарил на легких крыльях любви. Перестаньте хотя бы на миг быть супругой маркиза де Ган-жа — станьте его любовницей; вы не представляете, как много может выиграть женщина, если она сумеет сыграть иную, непривычную для нее роль. Я подогрею его воображение до такой степени, что он согласится на романтическое свидание с собственной женой, а я у себя в доме подготовлю для вас темный кабинет. Вам же, чтобы лучше сыграть задуманную сцену, придется делать вид, что вы встретились с другим человеком. Поверьте, пламя его былой любви разгорится с новой силой! Уступите, если он обнимет вас. Чем вы рискуете, если вы уверены, что пребываете в его объятиях? Вы почувствуете, как он, опьяненный любовью, пылает невыразимой страстью, позабытой им в царстве привычки. А потом свечи зажигаются, иллюзия исчезает и ваш муж видит свою пылкую и обожаемую супругу; и с этого момента он вновь обретает в узах Гименея все те радости, которые дарит нам любовь.

С поистине непередаваемым волнением Эфразия слушает г-жу де Дони, и целомудренная страсть окрашивает ее прекрасные ланиты

счастливым цветом, соединившим в себе краски стыдливости и сладострастия. Приглушенные вздохи вырываются из ее прекрасной груди, и сердце ее бьется подобно молодой голубке, рвущейся из клетки навстречу милому другу.

— Но, любезная сударыня, — спрашивает она робко, — не кажется ли вам, что такой поступок может опорочить мою честь?

— Нет, ведь вы употребляете хитрость, чтобы вернуть себе того, кто дан вам в супруги по закону.

— А не будет ли такой поступок противен скромности?

— Как можно оскорбить стыдливость, когда ты всего лишь желаешь вернуть чувства собственного супруга, тебе же некогда принадлежавшие? Такое свидание — крайне предосудительное, если оно дается любовнику, — становится добродетельным, когда единственной целью вашей является восстановление самых целомудренных уз.

Эфразия сдается, и они договариваются о дне свидания. Чтобы сохранить все в тайне, г-жа де Ганж должна прибыть к г-же де Дони поздно вечером.

Маркиза приезжает в девять часов.

— Он здесь, — говорит графиня. — Он нашел эту уловку чрезвычайно милой и с превеликим удовольствием согласился на игру. Ведите себя как подобает, а главное, помните: он знает, что его ждут объятия его дорогой Эфразии. Тем не менее слова Эфразии не должны выдать ее секрет, она не должна выражать уверенность, что рядом с ней ее супруг. Используйте все ваше мастерство, чтобы с чувством сыграть роль любовницы, и успех вам гарантирован!

Темная комната приготовлена. Но, несмотря на уверенность, что во мраке ее ждет муж, маркиза вся дрожит от охватившего ее страха. Ни единого луча не проникало в отведенный для свидания покой; ни единого звука не было слышно; впрочем, маркизу предупредили, чтобы и она говорила шепотом,

— Это вы? — спрашивает у нее тихий голос, измененный, видимо, тоже по просьбе хозяйки дома. — Вы ли это, ангел мой? Сколько прелести нахожу я в столь необычной манере свидания нашего!

— Мне тяжко встречаться с вами в такой обстановке, но чего не сделаешь ради того, кого любишь! Однако полагаю, вы не станете злоупотреблять моей слабостью.

— Нет, но ты ведь позволишь мне воспользоваться своими правами?

— Ты имеешь в виду права на мое сердце?

— Ах! Не только, ибо любовь дает мне и иные права.

— Сколь приятно мне слышать в этом мраке слова любви!

— Так не станем же медлить и подарим друг другу любовь нашу.

— Но вот ты и изменил своим обещаниям.

— Я обещал любить тебя... Как! Ты противишься мне?

— Ах! Могу ли противиться тебе... ведь ты единственный, кого я люблю на этом свете...

— Тогда что же тебя останавливает? Отчего ты сопротивляешься и не желаешь доказать мне свою любовь? Ведь ее огонь снедает также и меня...

И тут доверчивая Эфразия оказывается в объятиях, преступно распахнувшихся ей навстречу...