Марко Вовчок

Летом 1856 года Марию Александровну охватило неодолимое желание выразить на бумаге переполнявшие ее мысли и впечатления. Живя вместе с Вогдасиком в деревенской хате неподалеку от Немирова, она набросала один за другим несколько коротких рассказов на украинском языке. Не придавая особого значения своим литературным опытам, она не без робости показала написанное Афанасию, а тот со смешанным чувством радости и удивления прочел рассказы общим друзьям и, убедившись, что не обманулся, послал небольшую тетрадку с двумя новеллами в Петербург Пантелеймону Кулишу.

Это было в феврале или марте 1857 года. Кулиш в то время собирал материалы для третьего тома «Записок о Южной Руси» и готовился открыть типографию для печатания украинских книг.

Рукопись сопровождалась примечанием: «Оба рассказа — истинные происшествия. Последнее случилось недалеко от Звенигородки».

О каких же «происшествиях» идет речь?

В первом рассказе — «Выкуп» — автор исходит из тех реальных конфликтов, которые порождало соседство вольных казацких селений с крепостными селами.

Старый Кохан соглашается выдать красавицу Марту за крепостного парубка Якова Харченко при одном условии — если тот выкупится из неволи: «За господского своей дочки я не отдам. Так я и прежде сказал, с тем словом и умру. Она у меня славного козацкого рода». И любовь все превозмогает. Заработав в Киеве на оброке триста рублей (как удалось собрать такую сумму, остается условным допущением), Яков получает вольную и женится на любимой.

Во втором рассказе — «Отец Андрей» — парубок Тимош Кряж становится невольным соперником распутного «пана эконома», велевшего взять силой его невесту Оксану себе в хоромы. Устроив с товарищами засаду возле барского дома и дождавшись темноты, смелый Тимош освобождает девушку и прячет у сельского священника, который немедленно их венчает, а наутро как ни в чем не бывало все отправляются на панщину.

Рассказы с идиллическими концовками совсем не типичны для Марио Вовчка. Но для начала были отобраны именно эти, чтобы не смутить осторожного Кулиша. Сам он позднее так передал свои впечатления: «В числе материалов, доставленных мне из разных концов Малороссии для дальнейших томов «Записок о Южной Руси», некто, назвавший себя Марком Вовчком, прислал одну тетрадку. Взглянув на нее мельком, я принял написанное в ней за стенографию с народных рассказов по моим образцам и отложил к месту до другого времени. Тетрадка лежит у меня на столе неделю и другую. Наконец я удосужился и принялся ее читать. Читаю и глазам своим не верю: у меня в руках чистое, непорочное, полное свежести художественное произведение! Было прислано сперва только два небольших рассказа. Я пишу автору, я осведомляюсь, что это за повести, как они написаны. Мне отвечают, что, живя долго с народом и любя народ больше всякого другого общества, автор насмотрелся на все, что бывает в наших селах, наслушался народных рассказов, а плодом его воспоминаний явились эти небольшие повести. Автор трудился как этнограф, но в этнографии оказался поэтом».

После того как Кулиш прислал благоприятный ответ, в Петербург было отправлено еще два рассказа и завязалась оживленная переписка. 3 мая на столе у него лежали уже четыре «повістки», а месяца через полтора — все двенадцать, составившие, за исключением одного рассказа — «Чары», первую книгу «Народних оповідань».

В авторской рукописи под восемью рассказами были проставлены даты: «Одарка», «Максим Тримач», «Сон», «Чары» — 15, 16, 18, 23 апреля; «Сестра», «Данило Гурч», «Козачка» и «Горпина» — 1, 2, 4 и 8 июля 1857 года. Трудно представить, чтобы рассказы отделялись один от другого такими короткими промежутками временя, тем более что Кулиш возвращал автору рукописи на доработку, рекомендуя следовать образцам своей редакторской правки. Это, конечно, не даты написания, а даты переписки после всех исправлений, внесенных Кулишом и самой писательницей, причем согласилась она далеко не со всеми поправками. Не понравились ей и некоторые заглавия, которые позже были изменены (вместо «Знай, ляше!» — «Отець Андрій», вместо «Козацька кров» — «Данило Гурч», вместо «Панська воля» — «Горпина»).

Готовя рукопись к печати, Кулиш сам придумывал заглавия и подбирал эпиграфы, производил разбивку на главы, делал сокращения и вставки и т. д. Самолюбивый редактор не считался с волей автора, всецело полагаясь на свое непогрешимое художественное чутье. Но в действительности оно нередко ему изменяло И потому Марии Александровне пришлось потом заново пересмотреть весь текст. Это легко заметить при сличении сохранившейся наборной рукописи, переписанной рукой Д. С. Каменецкого, с каноническим текстом последующих изданий Но в целом редактура опытного литератора пошла на пользу.