Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг.

На одной из улиц Екатеринодара, идущей из центра к главному вокзалу, близ Триумфальной арки, стоял старый кирпичный, не штукатуренный, одноэтажный дом на высоком фундаменте и с небольшим палисадником перед ним. Всякому, проходящему мимо, бросался в глаза не вид его, а развевающийся над парадным крыльцом национальный флаг и стоящие у входа с обнаженными шашками два казака в форме полка конвоя императора всероссийского. Невольно замедлялись шаги… В этом доме жил генерал Алексеев.

Основоположник Добровольческой армии; не командующий ею, а признанный всеми ее духовный вождь – верховный руководитель, генерал Алексеев нес с нею все тяготы и лишения. Легшие на него еще с конца 1917 г. дела внешних сношений и финансов с развитием успехов Добровольческой армии разрастались и осложнялись. Сношения с Доном, объявившим себя самостоятельным государством; с Кубанью, стремившейся последовать примеру Дона; наконец – с Грузией; устроение жизни в губерниях Ставропольской и Черноморской, которое потом будет перенесено и на вновь освобождаемые губернии; необходимость теперь же создать ядро общероссийского единства при развивающейся многопартийности среди государственно мыслящих людей – все это ложилось на него, давно уже страдающего тяжелой болезнью.

И вот 25 сентября, в день Св. Сергия Радонежского, его не стало.

Слабо трепетал приспущенный над его домом Национальный флаг. Печально опустив головы, стояли у входа бородачи-конвойцы. Ни один прохожий не прошел мимо, не отдав мысленно земного поклона…

Бывшие в городе две роты марковцев не могли отметить в этот день свой полковой праздник: они участвовали на панихиде по усопшем вожде, а через два дня и на похоронах его.

Торжественны были похороны генерала Алексеева, боярина Михаила.

Венки, духовенство… на лафете орудия 1-й генерала Маркова батареи, прибывшей с фронта, гроб… семья покойного, генерал Деникин, которому теперь приходится нести все бремя власти. Шпалеры войск… две роты марковцев. Печально-торжественные звуки похоронных маршей и траурный звон колоколов нового Войскового собора. Масса народа и среди него сотни раненых и больных марковцев. Последнее отпевание в соборе и похороны в нижней его церкви, с правой стороны.

Немеркнущий свет лампад у могилы. Не прекращающийся поток молящихся… Каждый день к могиле подходят марковцы на костылях, с перевязанными руками, головами, едва могущие двигаться. Они стоят у могилы, и кажется им – стоят они у «Чаши страданий и крови» за Родину…

А отойдя от могилы и выйдя из собора, они вдруг возвращаются к жизни, к реальной действительности и говорят себе:

– Мы же, живые, будем продолжать борьбу, пока не достигнем цели.

Зарождение белой идеи

Над входом в дом, где помещался штаб Добровольческой армии, развевался российский национальный флаг. Ум, душа и воля армии находились сосредоточенными в этом доме в лице ее командующего, генерала Деникина, принявшего после смерти генерала Алексеева звание главнокомандующего. Здесь решались все задачи, связанные с освобождением Родины и направлением ее жизни «по новому руслу – к Свету и Правде».

Высокая, патриотическая идея была ведущей силой.

Так с песнями, смерти навстречу,
Мы шли и в сраженьях мечтали о том,
Когда мы в свободной Москве созовем
Великое Русское Вече, —

декламировали добровольцы и весь пыл своей молодости и любви к Родине выражали в песне:

Вперед же, братья, на врага,
Вперед, полки лихие!
Господь за нас! Мы победим!
Да здравствует Россия!..

Успехи армии окрыляли надежды в конечное торжество Идеи. Они показали, что общее сплоченное стремление к цели, даже при разнице личных убеждений, только и может привести к успехам. Стало непреложным законом, что «Добровольческая армия не может стать орудием какой-либо политической партии. Иначе она не была бы Русской государственной армией».

Примеры тому показали вожди. Генерал Алексеев был монархистом. Генерала Корнилова считать монархистом было нельзя. Генерал Деникин заявлял о своем полном подчинении воле Учредительного собрания. Генерал Марков не скрывал своих монархических убеждений, но твердо считал, что выявить свои убеждения должно только после освобождения Родины. Генерал Кутепов, ярый монархист, поборол в себе свои чувства и влечения и заявил, что если воля Учредительного собрания остановится на иной, не монархической форме правлении, то он приложит руку к козырьку и скажет: «Слушаю!»