Маркс и Энгельс

«Мелкая буржуазия, если бы это зависело от нее, — писал Энгельс, — вряд ли покинула правовую почву законной, мирной и добродетельной борьбы и вряд ли прибегла вместо так называемого духовного оружия к мушкетам и булыжникам. Как показывает нам история всех политических движений, начиная с 1830 г., в Германии, так же как и во Франции и в Англии, этот класс всегда хвастлив, склонен к высокопарным фразам и подчас даже занимает на словах самые крайние позиции, пока не видит никакой опасности; он боязлив, осторожен и уклончив, как только приближается малейшая опасность, он ошеломлен, озабочен, полон колебаний, как только вызванное им движение подхватывается и принимается всерьез другими классами; ради сохранения своего мелкобуржуазного бытия он готов предать все движение, как только дело доходит до борьбы с оружием в руках, — и, наконец, в результате его нерешительности, его всегда особенно охотно надувают и третируют, как — только побеждает реакционная партия».

На юге Германии, как, впрочем, и во всей стране, во главе движения стояли представители мелкой буржуазии, так называемое сословие бюргеров, которое господствовало в это время во всех парламентах и учреждениях. И хотя на втором этапе восстания оно захватило почти всех трудящихся города и деревни, тем не менее можно было заранее предсказать неизбежную обреченность восстания, ибо мелкобуржуазные вожди не способны к революционному действию. Парламентарии во Франкфурте болтали, протестовали, вопили, но не имели ни храбрости, ни ума, чтобы действовать, и когда после разгрома восстания парламент скончался, никто не заметил его исчезновения.

Маркс и Энгельс решительно отказывались от видных должностей, которые им предлагали руководители движения за имперскую конституцию, но в трудную для народа минуту они отважно бросились на помощь восставшим.

Энгельс, со свойственной ему быстротой и стремительностью действий, оценив стратегическое расположение сил и возможностей обеих сторон, разработал выдающийся план вооруженного выступления. Он, как и Маркс, смотрел на восстание как на искусство, требующее больших знаний и умения учесть все действующие силы и факторы; экономические, политические и военные. Энгельс требовал принятия срочных мер для распространения восстания из Бадена на окружающие провинции и княжества, которые только ждали сигнала к немедленному выступлению; он предлагал тотчас же двинуть революционный корпус в 8—10 тысяч штыков баденской регулярной армии, примкнувшей к восставшим, на Франкфурт, чтобы таким образом поставить Национальное собрание под контроль и защиту восставших. Это придало бы движению общегерманский характер.

План Энгельса, если бы он был принят, удесятерил бы революционную энергию масс. Необходимо было, по мнению Энгельса, централизовать силу восстания, предоставить в его распоряжение нужные денежные средства и немедленной отменой всех феодальных повинностей заинтересовать в движении многочисленное земледельческое большинство населения. Учреждение общей центральной власти для военных дел и финансов с правом выпуска бумажных денег, сперва для Бадена и Пфальца, затем для всех занимаемых революционной армией округов, сразу бы придало движению характер государственности.

Только напористость и стремительность могли обеспечить успех.

Быстрота действий и уверенность в силах народа — вот главное в плане вооруженного восстания, выработанном Энгельсом. Маркс и Энгельс требовали также оказать немедленную вооруженную помощь рабочим районам Рейнской Пруссии, в которой размещалась треть всей королевской армии, сковавшая действия рабочих масс промышленных районов страны.

Энгельс рассматривал свой бесстрашно-смелый план восстания как часть общего развития революционной борьбы во Франции, Италии, Венгрии. Проект Энгельса учитывал силы революции и контрреволюции, он трезво оценивал экономическую, политическую и военно-стратегическую обстановку в центре Европы.

Когда 9 мая вспыхнуло рабочее восстание на родине Энгельса в промышленном округе Рейнской провинции, он немедленно оставил Кёльн и газету, сменил перо на меч и бросился на помощь своим землякам — рабочим Эльберфельда. Однако отважные, быстрые, решительные действия Энгельса по перестройке баррикад в городе, его настойчивые требования распространить восстание вширь и создать ядро революционной армии, да и сам факт прибытия одного из вождей «партии красных», соредактора «Новой Рейнской газеты», вызвали ужас и бешенство достопочтенных буржуа. Комитет демократов решил поэтому выслать Энгельса из его родного города.

Это вызвало волнения среди рабочих, они потребовали от Комитета безопасности, чтобы Энгельс остался, обещая, если это потребуется, ценой своей жизни защитить представителя «Новой Рейнской газеты». Не желая вызывать раскол в рядах восставших и считая, что время для открытого столкновения с вождями мелкобуржуазной демократии еще не наступило, Энгельс возвратился в Кёльн. «Новая Рейнская газета», сообщая о событиях в Эльберфельде, писала, обращаясь к рабочим: