Маркс и Энгельс

Храбрость и хладнокровие Бакунина сделали его во время самых тяжелых и безнадежных боев подлинным предводителем восстания. Его полнейшее презрение к опасности и смерти, забота о соратниках снискали ему, наконец, любовь, уважение и признательность революционеров. Львиная растрепанная голова, могучая атлетическая фигура Бакунина, возвышавшаяся на баррикадах, зычный голос, неустрашимость ободряли сражавшихся повстанцев.

Когда поражение стало неизбежным, Бакунин предложил оставшимся в живых повстанцам взорвать ратушу и самим погибнуть в ней, чтобы не сдаваться врагу. Он сохранил для этого достаточное количество пороха. Но члены Временного правительства отказались. Тогда, собрав самых смелых защитников баррикад, Бакунин вывел их из горящего Дрездена. Отряд повстанцев направился к Фрейбургу. Бакунин не оставлял мечты ввести этот отряд в Богемию и начать там давно желанное восстание. Но его соратники были сильно утомлены, измучены, подавлены поражением, плохо вооружены. В Хемнице вместо помощи их ждало предательство. Реакционные бюргеры встретили отряд крайне враждебно, ночью они схватили повстанцев и передали прусским властям. Бакунин был так подавлен и измучен нравственно, что хотя и мог бежать, но остался безучастным к своей судьбе. Он надеялся, что его расстреляют на месте, и боялся только одного — выдачи русскому правительству. Прусское военное командование заточило его в старинную крепость Кенигштейн. Вскоре его дважды судили, сначала прусским, затем австрийским военным судом и дважды приговаривали к смертной казни.

Затем случилось то, чего Бакунин боялся превыше всего: его выдали русскому царю.

Маркс и Энгельс покинули Кёльн и направились на юго-запад страны.

Поезд медленно шел вдоль Рейна, по его левому высокому берегу, на юг, из Людвигсгафена в Шпейер, продвигаясь по охваченной восстанием стране.

Рейн разграничивал герцогства Пфальц и Баден. На мосту, на границе двух государств-лилипутов взималась мостовая пошлина.

Пфальц — совсем крохотная земля. Баден — сравнительно больший и богатый край. Это узкая полоса земли, протянувшаяся с севера на юг на 250 километров вдоль правого берега огромной реки.

В обоих государствах не было значительной промышленности, крупной буржуазии и пролетариата. Все это лишь зачиналось. На юго-западе Пфальц и Баден граничили с Францией, и обе эти немецкие провинции оказались под сильным влиянием Великой французской революции. Недолгое время они даже входили в состав Французской республики. В них все еще действовал кодекс Наполеона.

Вагоны заняли волонтеры и солдаты местной баденской и пфальцской армий с трехцветными повязками на рукавах. Вооружение их было необычным: почти у всех волонтеров сбоку висели сабли, некоторые везли косы. Лишь у немногих — игольчатые ружья и мушкеты.

В поезде ехали также крестьяне. На полу и на скамьях вагона, в котором находились Маркс и Энгельс, стояло несколько плоских бочонков с вином, под сиденьями и на верхней полке выстроились оплетенные лозой бутыли.

Все пассажиры были необычно возбуждены и веселы. Совсем недавно в этих герцогствах народ обрел свободу. Несколько дней назад баденский великий герцог бежал. Жители этих мест верили, что свобода отныне утвердилась навечно. Пруссаков жестоко ненавидели в Пфальце и Бадене.

Руководители восстания, люди из мелкобуржуазных партий, в своих мечтах шли не дальше либеральной монархии, ограниченной конституцией, в лучшем случае их устроила бы республика по образцу кантонов Швейцарии, с которыми Баден граничил на юге страны.

За вагонными окнами Маркс и Энгельс видели вооруженных пиками и косами бородатых кавалеристов из крестьян. В офицерах они узнавали вчерашних коммерсантов, коммивояжеров, учителей или студентов. Всюду двигались военные обозы. На привокзальных площадях маршировали небольшие отряды Пехоты местной армии, вооруженные мушкетами и игольчатыми ружьями. На улицах и площадях, у трактиров и пивных было людно, толкались солдаты, волонтеры, крестьяне, городские жители. Очень скоро между недавними редакторами «Новой Рейнской газеты», солдатами местной армии и волонтерами установилось полное понимание и единство. Пассажиры распевали «Марсельезу» и распространенную в Южной Германии в дни восстания песню:

Тридцать шесть престолов сбросить надо,
Чтоб немецкая республика цвела,
Рушьте же их, братья, без пощады,
Смело пулям подставляйте грудь!

Из всех вагонов неслись выкрики «виват!», солдаты и крестьяне обнимались, наполняли кружки, пили, громко произнося тосты:

— За погибель всех князей, герцогов и императоров!

— Смерть подлым прусским жандармам!

— Да здравствует конституция!

— Да здравствует республика!

На вокзале Шпейера Маркса и Энгельса встретил весь штаб Виллиха. Командир революционного отряда бросился с шумными приветствиями к прибывшим.