Марксистская философия в XIX веке. Книга первая (От возникновения марксистской философии до ее развития в 50-х – 60 годах XIX века)

Одна за другой рушились надежды прогрессивных людей Германии, возлагаемые на нового короля Фридриха-Вильгельма IV, который вступил на престол в 1840 г. и от которого вначале ожидали реформ в духе конституционной монархии. Но все «реформы» свелись к возобновлению деятельности сословных провинциальных собраний (ландтагов), права которых ограничивались мелкими вопросами местного характера. В университетах продолжали усиливаться позиции реакционеров и церковников. Уже в течение ряда лет не слышны были с кафедры голоса Л. Фейербаха и Д. Штрауса; теперь эта судьба постигла Б. Бауэра, А. Рутенберга и других их товарищей. Поскольку многим мыслящим интеллигентам запрещено было говорить с кафедры, им оставалось развивать свои теоретические и политические идеи на страницах печати.

В то время прусское правительство недооценивало значение научной печати, разрешая без предварительной цензуры издавать книги объемом более 20 листов. В отношении научных журналов оно следило главным образом лишь за тем, чтобы оказывалось должное почтение персонам божественного и королевского происхождения. Поэтому многие младогегельянцы становились профессиональными публицистами. Некоторые из них создали в культурных центрах страны теоретические органы (например, «Немецкий ежегодник» А. Руге), объединявшие вокруг себя наиболее радикальные силы.

Вначале Маркс также намеревался вместе с Б. Бауэром создать философско-теоретический журнал «Архив атеизма» и начал подготовительную работу для написания продолжения бауэровского «Трубного гласа страшного суда над Гегелем, атеистом и антихристом». Но уже к концу 1841 г. его интерес все более перемещается в сторону собственно политических вопросов. Сформированные в ходе работы над докторской диссертацией радикальные философские воззрения Маркс стремится непосредственно соединить с практикой политической борьбы, применив их к анализу актуальных проблем политической жизни Германии. Наиболее подходящим средством для этого мог быть не ежемесячный теоретический журнал с узким кругом читателей, а ежедневная массовая газета.

В первой половине 1842 г. завершается идейное становление молодого Маркса как революционного демократа. Свидетельство тому – его публицистические статьи по жизненно важной для прогрессивных сил Германии проблеме – проблеме свободы печати, написанные им для газетных публикаций.

Непосредственным поводом для написания первой из этих статей послужила новая цензурная инструкция, принятая прусским правительством в конце 1841 г. В ней создавалась видимость защиты печати от «неуместных ограничений», а на деле выдвигалось требование, чтобы «ежедневная пресса была доверена лишь совершенно безупречным лицам», в отношении которых имеется гарантия «серьезности их стремлений и лояльности их образа мыслей» [1, т. 1, с. 20].

Сразу же после опубликования этого документа Маркс написал «Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции», где мастерски применил логику как инструмент анализа политики. Он противопоставляет лицемерным фразам инструкции рационалистический культ разума и истины и вскрывает логическую противоречивость действий правительства. Маркс показывает, что исходным пунктом цензурной инструкции служит «совершенно превратное и абстрактное понимание самой истины», которая рассматривается вне зависимости от характера предмета. Согласно инструкции, исследование всегда должно быть «скромным и серьезным», однако предмет вовсе не всегда бывает таковым. Истина же может говорить лишь языком самого предмета, выражать своеобразие его сущности. Поэтому если скромность составляет характерную особенность исследования, то это признак боязни истины. «Не только результат исследования, но и ведущий к нему путь должен быть истинным. Исследование истины само должно быть истинно, истинное исследование – это развернутая истина, разъединенные звенья которой соединяются в конечном итоге» [1, т. 1, с. 7 – 8].

Инструкция специально оберегала христианскую религию от критики в любой форме. Анализируя истоки этой охранительной тенденции, Маркс, несмотря на свой еще непреодоленный идеализм, уже видит, что религия в Германии санкционирует существующее положение вещей. Идеологи феодально-романтической реакции провозглашают Пруссию христианским государством. Вы хотите, – говорит Маркс, – «сделать опорой государства не свободный разум, а веру; религия и служит для вас всеобщей санкцией существующего…». Но в то же время правительство не желает, чтобы религия вмешивалась в его собственные дела, в политику. Религия должна поддерживать светскую власть, с тем, однако, чтобы светская власть не подчинялась религии. «Или вы, – обращается Маркс к авторам инструкции, – может быть, понимаете под религией культ вашей собственной неограниченной власти и правительственной мудрости?» [1, т. 1, с. 12 – 13].