Марксизм и феминизм

Какую же форму принимает женский вопрос в кругах мелкой и средней буржуазии и в среде буржуазной интеллигенции? Здесь разрушает семью не собственность, а в значительной мере — сопутствующие явления капиталистического производства. По мере того, как оно совершает свое триумфальное шествие, средняя и мелкая буржуазия все больше разоряется. К ухудшению условий жизни буржуазной интеллигенции ведет другое обстоятельство. Капитал нуждается в интеллигентной, научно подготовленной рабочей силе. […] В этих кругах жена не пользуется равными правами с мужем, подобно владелицам частной собственности, принадлежащим к высшим кругам общества. Она не пользуется также и равноправием пролетарки, как это имеет место в пролетарских кругах. Женщины средних слоев должны еще завоевать свое экономическое равноправие с мужчинами, а это возможно только при условии выполнения двух требований: предоставления им равных прав на получение профессионального образования и равных прав на профессиональную деятельность для обоих полов. […] Осуществление этого требования порождает столкновение интересов женщин и мужчин в среде средней буржуазии и интеллигенции. Конкуренция женщин в области свободных профессий является причиной сопротивления, которое оказывают мужчины требованиям буржуазных участниц борьбы за права женщин. Это сопротивление порождается только страхом перед конкуренцией (а не «токсичным мачизмом»! — Ю.С.). Все другие мотивы, которые выдвигаются против предоставления женщинам умственной работы — меньший объем женского мозга, якобы определенная самой природой профессия женщины как матери, — это лишь отговорки. Конкурентная борьба (а не злокозненный «патриархат»! — Ю.С.) вынуждает женщин из этих слоев требовать политических прав, чтобы иметь возможность в ходе политической борьбы разрушить преграды, все еще мешающие их экономической деятельности.

Я коснулась здесь только исходного, чисто экономического момента. Было бы несправедливым по отношению к буржуазному женскому движению, если, бы мы захотели свести его к одним только экономическим мотивам. Нет, оно имеет и чрезвычайно серьезную духовную и этическую сторону. Буржуазная женщина требует не только права на свой собственный кусок хлеба, но и желает наполнить свою жизнь духовным содержанием, развивать свою индивидуальность. Именно в этих слоях видим мы те трагические, интересные с психологической точки зрения характеры, подобные Норе (имеется в виду героиня драмы норвежского драматурга Г. Ибсена (1828—1906) «Кукольный дом», — прим. Ю.С.) — характеры женщин, которым надоело жить куклами в кукольном доме и которые хотят принять участие в дальнейшем развитии современной культуры. Поэтому устремления участниц буржуазного движения за женские права как с экономической, так и с духовной и моральной точки зрения совершенно справедливы. (Напомню, здесь речь о требованиях феминисток «первой волны», которые Цеткин перечислила выше, а не о «борьбе» с «патриархатом» и «цисгендерными белыми мужчинами-угнетателями», — Ю.С.)

Для пролетарок женский вопрос был создан эксплуататорскими потребностями капитала, который постоянно ищет самую дешевую рабочую силу… Тем самым пролетарскую женщину тоже втянули в механизм экономической жизни нашего времени, погнали ее в мастерскую, к машине. Она пришла в экономику для того, чтобы хоть немного помочь мужу в заработках, а капиталистический способ производства превратил ее в конкурентку — штрейкбрехера; она хотела обеспечить благосостояние своей семье, а в результате пролетарские семьи стали еще больше нуждаться. Жена пролетария стала самостоятельно зарабатывать, потому что хотела сделать жизнь своих детей более светлой и радостной, а в результате она в большинстве случаев совершенно отрывалась от своих детей. Как рабочая сила она полностью сравнялась с мужчиной: машина сделала ненужной физическую силу, и повсюду женский труд стало возможно использовать с теми же самыми результатами для производства, что и труд мужчин. А поскольку женщина была дешевой и, главное, послушной рабочей силой, лишь в очень редких случаях решавшейся лезть на рожон, протестуя против капиталистической эксплуатации, то капиталисты постарались расширить возможности использования женского труда в промышленности до предела. Вследствие этого женщина-пролетарка добилась экономической самостоятельности, однако она купила ее, поистине, дорогой ценой и практически в настоящее время ничего от этого не выиграла. […] Женщина-пролетарка получила экономическую самостоятельность, но она не имеет возможности проявить свою индивидуальность в полной мере — ни как человек, ни как женщина, супруга. Для выполнения своего долга супруги и матери (как видите, Цеткин не считала семью «гетеросексуальным браком с вытекающей из него гомофобией», — Ю.С.) ей остаются лишь те крохи, которые падают со стола капиталистического производства.