Марксизм сегодня. Выпуск первый

Здесь не представляется необходимым входить в суть международной дискуссии по поводу этих предположений и, говоря вообще, по теме исторического развития капитализма, вызванной этими выступлениями и принявшей чрезвычайно оживленный характер[12]. Не стоит также оценивать каждый отдельный вклад в эту дискуссию. Достаточно напомнить, что интерес к этим историческим проблемам чрезвычайно бурно проявился в 70-е годы. Об этом свидетельствует обширная библиография, в которую входит множество работ, имеющих большое значение. Очевидно при этом, что отправной точкой в них служат проблемы «третьего мира». Однако менее очевидно, что на первых порах в этих работах нашли отражение политические дискуссии, происходившие в этой части мира среди левых, в частности в Латинской Америке, в 50-е и 60-е годы.

Темой, вызвавшей разногласия среди левых на этом континенте, был вопрос о природе главного внутреннего врага революционеров. Не вызывало сомнения, что главным врагом в международном масштабе является «империализм», отождествляемый прежде всего с Соединенными Штатами. Но против кого во внутренней сфере должно быть направлено острие главной атаки: против земельных собственников, господствующих на значительных территориях с отсталым хозяйством, или же против сельскохозяйственных предприятий, специализирующихся на экспорте на мировой рынок в обмен на готовые изделия промышленного мира, а может быть, против местной буржуазии? И группы местной буржуазии, заинтересованной в индустриализации, которая заменила бы импорт поддержкой государства, и ортодоксальные коммунистические партии утверждали, что основная задача народов Латинской Америки состоит в том, чтобы разрушить систему аграриев и латифундий (которые к тому же нередко непосредственно отождествлялись с «феодализмом» или его пережитками). Для «национальной буржуазии» (а на континенте, где полно интеллектуалов-марксистов, были даже бизнесмены, принимавшие подобное определение) это означало ликвидацию основного политического препятствия на пути индустриализации, а также основного экономического препятствия при формировании широких национальных рынков для своей промышленности; но на практике выталкивание из современной экономики крестьянских масс делало их еще более бедными и маргинальными. Для ортодоксальных коммунистов это означало, напротив, создание общего национального фронта против американского империализма и местной «олигархии». Из этого следовало, что борьба за непосредственное социалистическое преобразование этих стран не стоит на повестке дня (как, впрочем, это и было на самом деле) и что коммунистические партии будут воздерживаться в большинстве случаев от наиболее крайних форм – восстания и вооруженной борьбы. В глазах же крайне левых политика коммунистов означала предательство классовой борьбы. Латинская Америка, утверждали они, не является регионом с феодальной экономикой и даже совокупностью «дуалистических» хозяйств; это регион с полностью капиталистической экономикой. Главный враг, следовательно, буржуазия, которая весьма далека от того, чтобы иметь интересы, противоположные интересам американского империализма, и она, по сути дела, отождествляется с ним и действует в качестве локального агента американского и международного монополистического капитала. Более того, продолжали они, существуют объективные условия для победоносной революции, непосредственной задачей которой является социализм, а не нынешний эквивалент «буржуазно-демократической фазы». Разногласия среди левых приобрели еще более драматический оттенок в связи с почти что одновременно происшедшим разрывом между СССР и Китаем – причем последний, как могло показаться, разрабатывал теорию крестьянской революции, призванной окружить и завоевать город, – а также с победой Кастро на Кубе.

Повторим еще раз, что здесь не место давать оценку аргументации, приводимой двумя сторонами конфликта. Достаточно подчеркнуть, что эта аргументация спроецирована в глубь истории. Если испанские и португальские колонии всегда были существенной частью капиталистической экономики начиная с XVI века, то преобразование «феодальных» и отсталых стран в процветающие буржуазно-капиталистические государства всегда было только лишь игрой ума. Если «препятствия на пути развития», которые с таким рвением анализировались в 50-е и 60-е годы, заключались не в феодальных пережитках или каких-либо иных внутренних причинах, а просто-напросто были вызваны зависимостью колониальных и неоколониальных стран от международного капиталистического центра – виновника их слабого развития, то и конфликт между аграриями и промышленниками терял свое значение и не мог определять условия, для ликвидации отсталости, то есть именно то, что могла бы сделать одна только социальная революция и социализм.