Марксизм сегодня. Выпуск первый

Как нам кажется, трудности на этом пути объясняются тремя основными причинами: фрагментарной неопределенностью метода, с которым сам Маркс подходил к концепции классов, не имевшей присущего модели центрального ядра; невероятно усложнившимися общественными отношениями в капиталистических обществах по сравнению с временами «Капитала», и в известной степени длительной разобщенностью международной марксистской мысли, что является наследием западного марксизма и порожденного им раскола на множество самостоятельных замкнутых философских школ (как внутри него самого, так и в международном масштабе), как правило, игнорирующих друг друга[350]. О многообразии вытекающих отсюда проблем свидетельствует тот факт, что наиболее полное согласие по вопросу о классовой принадлежности в различных марксистских исследованиях 70-х годов имеется в отношении лишь одной шестой части шведского населения, которое будет старше восемнадцати лет примерно к 1980 году. Иными словами, ни у кого из марксистов не вызвало бы сомнений определение классовой принадлежности одной шестой шведских избирателей. Маловероятно, чтобы этот показатель был выше в других странах развитого капитализма, а в некоторых из них, например в Соединенных Штатах, возможно, он окажется даже значительно ниже. Наибольшие разногласия существуют по вопросу о неквалифицированных рабочих (или ищущих работу), занятых в промышленности, на транспорте и на складских работах на капиталистических предприятиях, а также, по вопросу о находящихся в противоположном лагере – собственниках, предпринимателях, работодателях[351].

Наибольший общий знаменатель в марксистских исследованиях классов выводился из наименее неясных формулировок Маркса, касающихся производства и присвоения прибавочной стоимости. Так как полученные результаты незначительны, то возникает вопрос, имеет ли вообще экономическая теория Маркса отношение к современному классовому анализу развитого капиталистического общества. Тот факт, что в основе нового марксизма как социальной науки лежат некоторые философские традиции западного марксизма (Пуланцас противопоставлен Лукачу) и социология, а не политическая экономия, привел, как нам кажется, к некоторой теоретической путанице.

Пуланцас считал, что для определения общественных классов недостаточно рассматривать лишь производственные отношения. Напротив, классы следует рассматривать как «результат взаимодействия как идеологических и политико-юридических структур (причем в не меньшей степени, чем экономических), так и как результат способа производства или общественно-экономической формации»[352]. Больше всего он стремился избежать противопоставления экономического застоя и политико-идеологической динамики, класса в себе и класса для себя, экономического положения класса и его политико-идеологической позиции. Но в таком случае автор выходит за рамки поставленного вопроса. Марксистская концепция, которая считает классы «несущими элементами» (Träger) производственных отношений, указывает – в отличие от определения, строго делящего их на собственников и несобственников, – не на состояние, а на процесс. Классы – «носители» (несущие элементы) процессов, протекающих при данном способе производства. Именно это – то есть тот факт, что под классами понимается совокупность мужского и женского населения, совместно участвующего в различных конфликтных отношениях и практических делах и одновременно продолжающего развивать данный тип общества, – и является сильной стороной марксистской теории классов. Если и верно утверждение Пуланцаса о том, что классы существуют в соответствующих политико-юридических и идеологических условиях, то из этого все же не следует, что их дóлжно определять как несущие элементы всей социальной структуры. Главная причина, препятствующая такому расширительному определению классов, состоит в том, что это неизбежно привело бы к снижению остроты анализа. Исторический материализм выявил в экономическом способе производства не только структуру, но и структурную систему процессов с их внутренней динамикой, поддающейся экономическому анализу. Однако ни Маркс, ни Пуланцас не выявили внутренней динамики государства или идеологической системы, соответствующей в экономике накоплению капитала.