Марксизм в России начинался со лжи

Социал-демократы не заметили или, возможно, проигнорировали то, что Энгельс в уже названной его брошюре сделал явный тактический зигзаг. В предисловии к ней, написанном месяцем позже самой брошюры, он заявил: «Никакая революция в Западной Европе не может окончательно победить, пока поблизости существует современное российское государство. Германия же — ближайший его сосед, на Германию, стало быть, обрушится первый натиск армий русской реакции».

Далее же — вывод, который, в сущности, отбрасывает смысл ранее приведенных его же слов (о том, что революция должна произойти сначала в странах Западной Европы): «Падение русского царизма, уничтожение Российской империи является, стало быть, одним из первых условий окончательной победы немецкого пролетариата» (Соч., т. 18, с. 567; курсив мой. — Г. К.).

Но, согласно Марксу, падение царизма могло произойти тоже только в результате русской народной революции и свержения царизма...

Маркс до конца дней своих стоял как раз на этой позиции... Энгельс же, как увидим далее, довольно скоро вернулся к тому взгляду, что главное решится в России только через Запад... Самостоятельной судьбы у нее, мол, нет. Разве Вы не заметили этого зигзага Энгельса? То ли с ним еще будет... «Вторая скрипка» вовсе нередко играла совсем иную мелодию.

Как бы там ни было, а Плеханов и его товарищи, будто заколдованные ошибочной брошюрой Энгельса о России, вряд ли могли предполагать, что, отвечая на письмо Засулич, Маркс поддержит (и даже разовьет) вовсе не их новообретенную (в духе «Капитала») позицию, а — как раз наоборот! — их вчерашний, народнический взгляд...

Получается, стало быть, что письмо Засулич от 16 февраля 1881 г. отправлено Марксу было не для того, чтобы приобрести в его лице союзника русскому народничеству, а чтобы легализовать Маркса в качестве единомышленника русских «марксистов».

Их стратегия в этом и определилась полностью: Россия, согласно их новому взгляду, пройдет от начала и до конца по дороге капиталистического развития. В этом и только в этом — закон истории, полагали они.

Вдруг — гром буквально с ясного неба: исходя из своих убеждений, Маркс в своем ответе им ударил именно по этой причудливо «марксистской» позиции своих новоявленных русских «учеников». Заявил им: позиция «Капитала» — это же не для русских условий! Маркс мог бы и повторить здесь известную фразу, адресованную им ранее тем, кто столь же резко искажал его взгляды: «Если это — марксизм, то я — не марксист...» Именно так оценил он утверждения, согласно которым Россия пройдет до последнего конца по дороге капиталистического Запада. Минуло уже более 100 лет с того времени — не пошла. И не пойдет!

Вот в этом-то его значении — полной и разочаровывающей неожиданности — и предстало ответное письмо Маркса пред ясны очи Плеханова и его группы. Хотя Вы, Раиса Павловна, и Ваши сторонники пытаетесь всю жизнь доказывать совсем иное, а Маркс проводил опровергающую Вас идею: политическая и экономическая сущность взглядов его применительно к России — это его учение о решающей роли коллективистской крестьянской общины в предстоявших тогда судьбах нашей страны.

Для Плеханова и его группы, — а эти люди к моменту получения ими ответа Маркса, не забудем, уже отошли от народничества, готовясь к созданию марксистского движения в России (в соответствии с их новой убежденностью именно в том, что страна уже вступила на западноевропейский тракт и никто ее с этого пути не сдвинет), — для приверженцев плехановской концепции признание Маркса (что его «Капитал» к тогдашней России, в сущности, не имеет отношения) могло принести лишь самое глубокое и безутешное разочарование. Если не больше! Фактически не мог не встать перед ними поистине гамлетовский вопрос: быть им или не быть? Но — как быть, если письмо Маркса будут знать другие люди? И как же при этом называть себя его «учениками», если есть этакое письмо?..