Марксизм в России начинался со лжи

Маркс выписывает по-русски: «Это не делалось путем общих мер; да подобные меры были бы и неуместны. Там, где земли было вдоволь, очевидно, весьма долго могли сохраняться подворные участки; по мере же того, как становилось тесно, приходилось разверстывать угодья, чтобы дать всем возможность нести наложенное на них тягло». Но мы знаем, «как были укреплены крестьяне, как подати и повинности с земель были перенесены на лица или же рабочие силы».

Окончание выписки Марксом чичеринского текста таково: «В отдельных случаях мы даже прямо знаем, когда и как было запрещено свободное отчуждение участков и введено (?!) мирское владение». Относительно «однодворцев и черносошных крестьян в статье “О сельской общине” (это статья Чичерина) (выделено Марксом. — Г. К.) прямо были указаны факты» («Архив Маркса и Энгельса», т. XII, с. 163).

У Чичерина, однако, получилось: «пробел» у него «в источниках», действительно, имеется, а «пробела» в необоснованных выводах у него нет... Он угодил, в сущности, в логическую ловушку: вести доказательства на фактах из жизни российского Севера, но община там имела или подворный, или смешанный характер, а не чисто коллективистский. Т. е. где земли оказывалось много (например, в Сибири тоже), там она чаще становилась частной собственностью, а не общинной. Однако из этого было бы ошибочно делать вывод, будто и по всей России (где земля никогда не была частной собственностью крестьян) земля была когда-то частной и лишь потом якобы стала мирской... В том и дело: очередность перемен тут идет именно в прямом, а вовсе не в обратном порядке. Потому Маркс и встал на точку зрения Чернышевского и Грановского, а позже получил подтверждение обоснованности этого своего убеждения из исследований Л. Моргана.

Не для Вас, а для читателя приведу и здесь вывод Маркса: «...Все исторические аналогии говорят против Чичерина. Как могло случиться, что в России этот институт (община) был введен просто как фискальная мера, как сопутствующее явление крепостничества, тогда как во всех других странах этот же самый институт возник естественным путем и представлял собой необходимую фазу развития свободных народов?» (Соч., т. 33, с. 482; курсив мой. — Г. К.).

Так прямо и сказано: «против Чичерина»... Но вопреки этому мнению Маркса, вся русская социал-демократия, начиная с Плеханова, отвергнув также выводы Герцена и Чернышевского, — вся она приняла в качестве руководства к действию все-таки именно выводы Чичерина... Произошло это тем не менее ясно почему: русская община в работах Чичерина объявлялась не самобытной, а сугубо временным явлением — причем якобы порожденным самими же русскими феодалами. А они — тоже временные. В основе всего предыдущего развития России названо было поэтому участковое (парцеллярное), частнособственническое крестьянское хозяйство. Россия, в сущности, произвольно экономически сближалась с частнособственнической Западной Европой. Поэтому, согласно Энгельсу, Плеханову и еще многим, «Капитал» Маркса был объявлен также раскрытием и судеб России, а не только судеб Англии и других стран Западной Европы, на чем настаивал сам Маркс.

Как же было плехановской группе в этих обстоятельствах поступить с протестующим Марксом? Объявить его, как некогда Чаадаева, сумасшедшим? Слишком поздно! Он успел прослыть очень умным. К тому же ясно было, что он скоро умрет. Молчаливо решено было его «русскую идею» тоже заставить молчать... Для этого ее надо было упрятать. И — упрятали! А аналогичные по смыслу работы Герцена и Чернышевского о России дискредитировали как утопию.

Конечно, это чрезвычайный шаг: взять и скрыть самую суть «русской идеи» — в трактовке ее Марксом, а одновременно создать впечатление, будто мысли о судьбах России, рожденные внутри самой России, не являются достаточно верными. Ранее я уже доказал Вам: Плеханов буквально переверстал — «с марксистских» позиций — всю историю «русского духа». Сделал он это с целью внушить россиянам чувство полнейшей бесперспективности всяких самобытных взглядов. Между тем авторы этих взглядов исходили из реальных социально-исторических и общекультурных обстоятельств именно России — при этом не игнорируя и общечеловеческих, и общеевропейских, и общеазиатских законов развития.