Сейчас они ели шоколад и пили колу. Никто много не говорил. Замечательное время. Теперь оно кончалось. Эллен Кристина и Муна посмотрели друг на друга.
– Макакус, – тихо проговорила Муна, – ты знаешь, что она переезжает?
Что-то словно оборвалось в сердце.
– Что?
– Да, – сказала Эллен Кристина. – Она уезжает назад в Париж.
То, что оборвалось, вернулось на место.
– А-а, вы об Александре?
– Да, – сказала Муна. – Сара нашла там работу. Она хочет, чтобы Александра жила поближе к отцу.
Эллен Кристина посмотрела на него:
– А ты о ком подумал?
– Я подумал, ты переезжаешь.
Девочка улыбнулась:
– Нет, я, наверно, останусь здесь до конца жизни.
– Не обещай слишком много, – сказал Сигмунд и глотнул колы.
– По крайней мере до осени я останусь здесь, – сказала Эллен Кристина. – Ты огорчен, Макакус?
– Нет, я рад.
– Я про то, что она переезжает.
Маркус откусил шоколад.
– Не знаю. Я об этом еще не думал.
– Расслабься, – сказал Сигмунд. – Предоставь это мне.
– А мы осенью будем вместе, Макакус? – спросила Эллен Кристина.
Он посмотрел на нее, не ответив.
– Я имею в виду «Четырехлистник», – сказала она.
Маркус кивнул.
– Да, мы будем вместе до конца жизни, – сказал он. – Во всяком случае почти.
Она по-прежнему улыбалась.
– Я очень рада.
– Я тоже, – кивнула Муна, – но нам пора идти.
Девочки встали.
– Не уходите, – попросил Маркус.
– Нам надо собираться, – объяснила Муна, – мы завтра уезжаем.
– Я хотел сказать – возвращайтесь.
– Мы всегда возвращаемся, – сказала Эллен Кристина.
– А как насчет прощального поцелуя, синьора Монтекки? – спросил Сигмунд.
– С превеликим удовольствием, синьор Монтекки! – рассмеялась Муна и поцеловала его. – Фу! Ты сладкий, как шоколадка.
Маркус же и Эллен Кристина посмотрели друг на друга неуверенно. Спектакль закончился, и у них не осталось причин, чтобы целоваться.
– Хорошего тебе лета, Макакус, – улыбнулась она.
– Спасибо.
– Хочешь, я…
– Что?
Она серьезно посмотрела на него, чуть-чуть покраснела, опять улыбнулась и весело сказала:
– Хочешь, я на прощанье научу тебя обниматься?
– Хочу, – улыбнулся Маркус.
Маркус с Сигмундом стояли перед хижиной и смотрели вслед уходящим девочкам.
– Как ты думаешь, они обернутся, чтобы помахать нам на прощанье? – спросил Маркус.
– Да, – кивнул Сигмунд, – могу поклясться.
Он оказался прав. Сигмунд
– Пока, Ромео! – крикнула Эллен Кристина.
– Пока, Джульетта! – крикнул Маркус.
– крикнула она и исчезла за поворотом.
– Ты снова влюбился в нее, Макакус?
– Я не знаю, что я.
– Да… Не знаешь, в этом-то и вся твоя проблема. Я прав?
– Нет, Сигмунд, – покачал головой Маркус и помахал опустевшей дороге. – Это
Когда Маркус вернулся домой, Монс сидел в гостиной и читал.
– Пап…
– Да?
– Ты знаешь, что она переезжает?
– Да, она звонила попрощаться.
– Александра?
– Нет, Сара.
– Папа, папа…
– Да?
– Тебе грустно?
– Почему?
– Потому что она уезжает.
Монс чуть задумался.
– Да, потому что теперь я, наверное, никогда не сыграю тень отца Гамлета. Ты обратил внимание на ее глаза?
– Нет.
– Они разного цвета.
– У Александры тоже.
Монс кивнул:
– Я так и подумал.
– Папа…
– Да?
– А ты… ты был?..
– Что, Маркус?
– Нет, ничего.
Они посмотрели друг на друга. Они прекрасно понимали, о чем хотят сказать.
– Возможно, был, – медленно сказал Монс. – Но не уверен, что сейчас.
Маркус кивнул:
– Вот и со мной то же самое. Ты опять читаешь «Вертера»?
– Нет, – улыбнулся Монс. – Я решил перечитать «Тарзана». Кстати, тебе письма пришли.
– От кого?
– Понятия не имею, но их целых четырнадцать. Думаю, от девочек.
– Почему это еще?
– Потому что почти на каждом конверте нарисовано сердечко. Держи.
Он протянул письма Маркусу, который тут же распечатал одно из них и покраснел.
– Что там написано?
– Ничего, пап. Тут одна просит мою фотографию.
Монс улыбнулся:
– Любовь – непростая штука, правда?
– Да, пап, – грустно улыбнулся Маркус. – Ну и прогулка…
– Нет. Она все еще любит своего мужа.