Маркус и Сигмунд

— Что ж, дорогие дамы, — начал Сигмунд, — в таком случае вы должны винить дедушку и бабушку Муны и, возможно, осудить их за то, что они не пользовались презервативом в этот судьбоносный день.

— Но если бы они им воспользовались, то не родилась бы Муна, — заметил Маркус.

Сигмунд кивнул.

— Да, — сказал он. — Все, что ни делается, все к лучшему. — И он засмеялся. На этот раз это не был легонький смешок Монса. Это был громкий, довольный смех Сигмунда.

В левой брови у него блестела хирургическая сталь свежего пирсинга.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Маркус сидел в поезде на Осло и поглядывал на Сигмунда, свернувшегося рядом с ним калачиком, одетого в рэперские штаны, кроссовки и светло-зеленую футболку. Серую шапку он натянул до шеи и время от времени издавал храпящие звуки. Казалось, он спит, но Маркус знал, что это не так. Он просто хотел побыть наедине со своим новым пирсингом, пока они едут в поезде. Теперь он вытянул ноги и положил их на пустое сиденье напротив. Пришел кондуктор.

— Надо снять обувь, если хочешь оставить ноги на сиденье.

Сигмунд коротко всхрапнул.

— Он спит, — объяснил Маркус.

— Не имеет значения. Он все равно должен снять обувь.

Маркус осторожно взял ноги друга и поставил их на пол. Сигмунд хрюкнул и повернулся к окну.

— Ваши билеты.

Маркус протянул билеты.

— Два детских?

— Да.

— Откуда я знаю, что он ребенок?

— Ему четырнадцать лет, — сказал Маркус.

— У него есть удостоверение личности?

— Да.

Маркус протянул кондуктору ученический билет Сигмунда, который тот предусмотрительно отдал приятелю.

— Откуда мне знать, что это он?

— Что?

— На нем же этот колпак.

— Это не колпак. Это — шапка.

— Я хочу видеть его лицо.

— А можно обойтись без этого?

— Почему это?

— Ему хочется сохранить его.

— Сохранить?

— Да, до концерта.

— Послушайте, молодой человек, — сказал кондуктор. — Лицо не сохранится, если прятать его под шапкой.

— Разве?

— Нет. И хотя нам часто хотелось бы спрятать свое лицо, его приходится использовать до смерти. Мы можем жаловаться, сколько захотим, но такова жизнь. Дайте, я взгляну на его лицо.

Маркус не успел ничего ответить, а кондуктор уже стащил шапку одним быстрым движением.

— Ого! — сказал он с удовольствием. — Да у нас тут Властелин Колец!

— Его зовут Сигмунд, — уточнил Маркус. — Сигмунд Бастиансен Вик.

Кондуктор посмотрел на ученический билет.

— Да, — сказал он. — Похоже на правду. А меня зовут Фродо.

Он дружелюбно улыбнулся, проштамповал билеты и пошел дальше по вагону.

— Мазафака! — сказал Сигмунд.

Кондуктор вернулся:

— Ты что-то сказал?

— Ничего, — отозвался Сигмунд.

— Хочешь доехать до Осло?

— Да, если это не сложно.

— Это зависит от тебя, — сказал кондуктор и исчез.

Сигмунд снял кроссовки, натянул шапку на лоб и прислонился к окну. Маркус достал прихваченную из дома еду и лимонад. Сыр и печеночный паштет напомнили ему о старых временах. Он откинулся на сиденье, закрыл глаза и подумал, какую музыку в юности слушал папа. Он ведь играл на гитаре в группе, но это было давным-давно, и гитара лежала в потертом чехле на чердаке. И там она, наверно, пролежит вечно. Маркус отхлебнул лимонада и почувствовал, что хочет в туалет.

На концерт Бенты Иверсен и «Берты Б», ехали не одни они с Сигмундом. У Маркуса сложилось впечатление, что по крайней мере половина учеников из их школы сидела в поезде. Наверно, еще и поэтому Сигмунд натянул так низко шапку. Не факт, что всем бы понравилась его новая внешность в такой же мере, как она нравилась ему самому. Они подождали, пока сядут все остальные, незаметно просочились в поезд и сели в «тихий вагон», где можно было сидеть спокойно, тихо и мирно.

В других вагонах было совсем не спокойно. Они кишели подростками, которые болтали, смеялись, орали, свистели, пели, говорили по мобильникам, менялись местами и летали взад-вперед по проходу. Все собирались на концерт, и все гордились, что ходят в одну школу с одной из «Берт».

Большинство знало, что Маркус знаком с Бентой Иверсен, и многие сипло и с восторгом кричали ему, пока он шел через вагоны в туалет:

— Привет, Макакус!

— Ты тоже на концерт «Берты»?

— А ты знаешь, что они будут петь?

— А ты увидишь потом Бенту?

— А можно, я с тобой?

— Я тоже!

— И я!

— И я!

— Скажи «да», Макакус!

Он кивал и качал головой и пробирался вперед молча. Он был счастлив, что они сели в «тихий вагон», избежав всей этой суеты. Бедная Бента, подумал он. Как утомительно быть знакомым с поп-звездой, но, наверно, в десять раз труднее быть звездой.

Он почти дошел до конца прохода, когда Эллен Аронсен схватила его за руку. Эллен была на два года старше и была одноклассницей Бенты. Она встала.

— Пойдем, Макакус, — сказала она и потащила его к тамбуру.

Маркус не очень хорошо был знаком с Эллен, но он знал, что она гуляла с кучей парней. Большинство были старше ее, но теперь она ухватила младшего. Она толкнула его к двери в туалет и наклонилась над ним.

— Хочу рассказать тебе одну тайну, — прошептала она.