Маркус Вольф

И группа членов политбюро сговорилась убрать генсека, как в свое время сам Хонеккер избавился от своего предшественника Вальтера Ульбрихта. Казалось, история повторяется. Против Хонеккера ополчился его любимый воспитанник — второй секретарь ЦК Эгон Кренц, тоже в прошлом руководитель Союза свободной немецкой молодежи.

Разница состояла в том, что попытка либерализации режима осенью 1989 года привела к исчезновению социалистического государства с политической карты мира.

Девятого октября в Лейпциге уже 70 тысяч человек вышли на демонстрацию. Демонстрации проходили каждый понедельник. Полицейские и переодетые в штатское сотрудники окружного управления госбезопасности отбирали у демонстрантов плакаты с неприятными лозунгами, хватали молодежных вожаков. Толпа кричала:

— МГБ — долой!

Поздно вечером Эгон Кренц связался с советским послом:

— Хонеккер поручил мне вместе с министром госбезопасности и министром обороны продумать, что предпринять.

— Нельзя допустить кровопролития, — предостерег его Вячеслав Кочемасов. — Я позвоню главкому нашей группы войск. Все наши части уйдут в казармы. Учения, стрельбы и полеты авиации будут прекращены.

Понедельничные демонстрации стали традицией не только в Лейпциге, но и в других городах. Четыре недели подряд в стране шли демонстрации. 11 октября от советского посла в Москву поступила срочная шифровка. Эгон Кренц сообщил послу, что намерен на политбюро принципиально поставить вопрос о переменах в стране, хотя Хонеккер его предупредил:

— Выступишь против линии партии — превратишься в моего врага!

«Раздробление государственной власти и демонтаж цементировавшей ее партии, — мрачно констатировал Маркус Вольф, — происходили быстрее, чем того ожидали худшие их враги».

Вольф выступил за решительную демократизацию всей жизни ГДР. Его слова стали сенсацией:

— Я ушел в отставку, потому что не мог дольше наблюдать происходившее вокруг меня.

Он жестко критиковал Хонеккера и Мильке. Журналисты интересовались: как же он сам 33 года продержался на посту руководителя разведки?

— Я был полностью автономен и не имел ничего общего с другими службами… В годы холодной войны я вел борьбу с западногерманской разведкой, воссозданной с помощью американцев из числа старых нацистов.

Он запоздало извинился за историю со своим агентом Гюнтером Гийомом, из-за которого ушел в отставку канцлер ФРГ Вилли Брандт:

— Это была политическая ошибка, нанесшая ущерб прежде всего самой ГДР, поскольку была похоронена возможность реального улучшения отношений с ФРГ.

Вольф разослал руководителям страны свою записку с предложениями относительно реконструкции политической системы. Недовольный Эрих Мильке позвонил ему 12 октября:

— Ты что, хочешь отличиться? Всё уже прояснилось. Подожди, больше никому интервью не давай.

Теперь уже Вольф держался уверенно с бывшим министром:

— Сохранить доверие к партии можно только путем открытой дискуссии. Вам надо было раньше открыть рты. Два года назад я тебе говорил, что произойдет, если ничего не изменится. Так и случилось.

Шестнадцатого октября в демонстрации в Лейпциге участвовали 120 тысяч человек. МГБ и полиция свирепствовали. Но демонстрации стали повседневностью. Протестантские и католические храмы превратились в центры сопротивления.

Семнадцатого октября закончилась эра Эриха Хонеккера, длившаяся 18 лет. Маркуса Вольфа проинформировали почти сразу о том, как это происходило. В те дни он казался одним из самых вероятных кандидатов на высшие посты в стране, поэтому многие аппаратчики вели себя с ним крайне предупредительно и делились служебными секретами.

В тот день Эрих Хонеккер, которому недавно сделали операцию на желчном пузыре, как обычно, открыл заседание политбюро. И тут его старый соперник глава правительства Вилли Штоф взял слово и предложил обсудить вопрос об освобождении Хонеккера от обязанностей генерального секретаря:

— Вношу предложение. Первым пунктом повестки дня рассмотреть вопрос о смене генерального секретаря. Эрих, так дальше не пойдет. Тебе надо уходить.

Штоф был старше всех, его мнение имело определяющее значение. Хонеккер автоматически произнес:

— Хорошо, товарищи, давайте обсуждать.

И никто не вступился за Хонеккера! Генсек убедился, что в политбюро у него не осталось ни одного союзника. Все как один высказались за отставку Хонеккера. Даже его друг и соратник секретарь ЦК Гюнтер Миттаг выдавил из себя:

— Решение давно назрело.

Миттага за глаза называли «злым духом». Он много лет ведал экономическими делами. В Москве с конца 1970-х настоятельно рекомендовали Хонеккеру расстаться с Миттагом. Но Хонеккер ему полностью доверял, хотел сделать председателем Совета министров, но не решился отправить на пенсию Вилли Штофа, столь ценимого советским руководством. Фактически Миттаг стал вторым человеком в ГДР. Он страдал диабетом в тяжелой форме. Его положили в больницу, ампутировали ногу, ему предстояла вторая ампутация. Но он руководил экономикой из больницы: ни одна бумага не поступала к Хонеккеру без его визы. Миттаг приехал на заседание политбюро, не предполагая, что в последний раз.