Марлезонский балет

– Нас – в жертву? – изумился Боб, он даже не мог поверить, не то, чтобы испугаться.

– Да, и это особый ритуал, целое представление, почти как театр в Париже. Но ритуал секретный. Никто из европейцев этот ритуал никогда не видел своими глазами. Вы же европейцы? Вам будет интересно.

– И когда же ожидается этот театр? – Джеффу захотелось понять, сколько им еще осталось.

– Думаю, скоро. Задержка связана с тем, что вожди и мудрецы еще толком не решили, каким способом следует Вас умертвить, – традиционным, посадив на кол, или новомодным, взорвав с помощью противотанковой гранаты. Возникли разногласия, они дискутируют. Вы не беспокойтесь, у нас все хорошо организованно. Как только они придут к общему мнению, сразу дадут команду на приведение приговора в исполнение. Чтобы не пришлось опять дискутировать, – его шубы снова растянулись в доброжелательной улыбке, – Скоро придет помощник вождя.

– А какое решение наиболее вероятно? – задал откровенно глупый вопрос Боб.

– Наиболее вероятно, что пленника, то есть тебя, посадят на кол и потом зажарят на костре, а пока Вам надо посидеть здесь. Ладно, я пошел, мне надо приладить ритуальный костюм.

Их привели к огромному костру, перед которым возвышался врытый в землю заостренный кол. Тот же черный как ночь переводчик на том же ломанном английском несколько более подробно и еще более доброжелательно разъяснил пленникам, то это ритуальный огонь и ритуальный кол – все для принесения человеческих жертв Богам. Кол для умерщвления, а костер – для хорошего прожаривания. Маменька Герда уже двенадцатый раз отключалась от реальности – так для субличности выглядит обморок.

– Вы что, каннибалы? – догадался Боб.

– Ну что Вы, конечно, нет! Но по большим праздникам и в исключительных случаях у нас принято совершать общую трапезу, главное блюдо готовится из филейной части чужестранца, им угощаются воины. Мозгами лакомятся старейшины и вожди. Женщины и дети могут претендовать на все остальные, менее статусные места.

– И сейчас исключительный случай?

– Ну да! И это великолепный случай! С момента Вашего появления здесь наше племя в полном составе находится в состоянии непрекращающегося праздника! – переводчик буквально излучал исключительную благожелательность.

– Уж не хотите ли Вы сказать, что эта великая честь выступить в качестве ритуального блюда выпала нам? – Бобу все еще казалось, что это такая не очень удачная шутка. Джефф хмуро молчал.

– Это, действительно, великая честь, ведь вы умрете почти сразу, не мучаясь, в течение каких-то пяти-шести часов, а это в наше время большая редкость.

Расположившияся в гамаке абориген, кутавшийся в накидку из шкуры леопарда и задумчиво почесывавший свидетельства мужественности внушительных размеров, прислушивался к их разговору. Услышав последние слова Боба, он отпустил тестикулы, ловко выскользнул со своего ложа и подошел к пленнику.

– Вы только что сказали «выпала нам». Вы что, не один? Где прячутся остальные? Неужели охотники снова припрятали остальных для себя? Если мы найдем остальных, получится еще больший праздник. Лучше признайся. Не скажешь сам – когда тень от кола достигнет твоих ног, мы будем тебя пытать. Или сразу жестоко пытать, как только придет вождь.

Маменька Герда снова отключилсь, на этот раз, успев предупредить, что упадет без чувств.

До края тени оставалось не более десяти сантиметров. Снова зазвучал злорадный там-там. Освежающим лейтмотивом происходящего для партнеров стал нежный голос маменьки Герды, утверждавшей, что они с папенькой не хотят умирать во второй раз.

Вождь действительно пришел, его корона из перьев была просто очаровательна. Абориген, кутавшийся в накидку из шкуры леопарда, пытался было доложить ему о гипотетических дополнительных кандидатах для жертвоприношения, однако вождь не стал его слушать. Он принял картинную позу и, торжественно указав на пленников, горанным голосом что-то сказал переводчику.

– Вождь освобождает Вас от казни и отпускает. Сейчас за Вами придут, – уже без смущенной улыбки объявил переводчик.

Восстановлению эмоционального состояния Боба и всей внутриличностной общественности сильно мешала перепалка, завязавшаяся между вождем и аборигеном, кутавшимся в накидку из шкуры леопарда. Интенсивность актов коммуникации быстро повышалась Внезапно они перешли на ломаный английский.

– Ты где учился? – спросил вождь.

– В Москве, – не без растерянности ответил кутавшийся в накидку из шкуры леопарда. Похоже, этот ответ сделал его беззащитным перед следующим вопросом.

– И ты не хочешь помогать русским? – вскричал вождь.

– Хочу, хочу, хочу, конечно, хочу, как может быть иначе?! – абориген чуть не уронил свою леопардовую накидку, скорость произнесения им слов увеличилась в разы.

За партнерами не пришли, но зато приехали. Из запыленного джипа вышел белый средних лет в камуфляже, он двигался с большим достоинством. Они с вождем обнялись. Вождь что-то с жаром золопотал на смеси местного диалекта и лондонского английского. Белый снисходительно посмеивался, а потом вручил вождю VIP-приглашение на Гран-при «Формулы-1» в Монте-Карло.