Мародер

— Что вы, Егор Николаевич, — снисходительно покачал головой бармен, — оленину едят холодной. Кстати, не советую пользоваться ни хреном, ни горчицей.

— Почему?

— Вкус мяса не прочувствуете.

Я отрезал небольшой кусочек, наколол вилкой, попробовал. В меру плотная, сочная оленина напоминала по вкусу мясо мамонта. Пробовал я хобот мамонта на вертеле, когда совершил вояж к хронерам-неандертальцам. навсегда переселившимся в плейстоцен. Правда, они называли свою эпоху Благословенными Временами, Когда Луны Еще Не Было. Поэтически выспренно, что совсем не соответствовало скудости жизни неандертальцев, и я больше двух дней там не выдержал, хотя перед вояжем подумывал остаться в каменном веке навсегда. И все же жизнь в плейстоцене была лучше, чем там.

— Ну и как?

— Угу-м. Вкусно, — покивал я головой и поглядел на ценник. Назойливость бармена начинала надоедать. Можно подумать, что угощал олениной за свой счет. — В следующий раз, когда захочу оленины, полечу на Чукотку.

— Не стоит, — улыбнулся Сережа. — Вы знаете, кто хозяин казино? Оленина у нас будет всегда.

Я хмыкнул и постучал пальцем по ценнику на судке.

— Стоит, еще и как. Думаю, билет до Чукотки и обратно обойдется дешевле вашей порции.

— Разве что вы там тушу съедите, — развел руками бармен.

Я отвернулся от стойки, оглядел зал и не увидел среди несущихся по полу зеркальных бликов черных лоскутов Сатаны. Куда он запропастился, какую каверзу готовит? На душе снова стало тоскливо и пусто.

— Плесни-ка еще водки, — попросил я.

— Это вы напрасно, — покачал головой Сережа.

— Почему? Перебью вкус оленины?

Мне все больше и больше не нравилась его назойливая опека.

— Из серьезных неприятностей нужно искать выход, а не заливать их водкой.

Я вздрогнул и внимательно посмотрел в глаза бармену. И он их не отвел. Мои отношения со службой стабилизации были безысходными, на что же тогда намекал Сережа? Он определенно что-то знал, но что именно? Какие еще «серьезные неприятности» у меня были? Они, как известно, косяком ходят. Если пошли чередой, ничем не остановить.

— Что ты имеешь в виду? — глухо спросил я.

Бармен взял стакан, помыл и принялся сосредоточенно вытирать полотенцем. Я его не торопил.

— Не в моих правилах давать советы… — раздумчиво проговорил он, рассматривая стакан на свет. — Болтливые бармены долго на одном месте не задерживаются.

Я молчал.

Сережа бросил на меня мимолетный взгляд и снова принялся протирать стакан.

— Вчера, Егор Николаевич, вами интересовались…

Я молчал.

— Вам не любопытно кто?

— Кто? — разлепил я губы.

Сережа поставил стакан на стойку, бросил полотенце и наклонился ко мне.

— Лева, официант из летнего кафе на набережной.

У меня отлегло от сердца, и я фыркнул.

— Тоже мне проблема! Налей-ка лучше водки.

Моя реакция Сережу озадачила, и он налил мне водки. Я выпил, крякнул, закусил икрой, затем отрезал кусок оленины, мокнул в горчицу и отправил в рот.

— С горчицей тоже неплохо, — заявил я.

Бармен неодобрительно покачал головой.

— Вы ведете себя так, будто всего лишь не расплатились в кафе «У Лукоморья»…

И здесь я вспомнил, что действительно не расплатился. Правда, Оганез предложил «кушать за его счет», но я не собирался принимать подачку, к тому же обещал Леве щедрые чаевые.

— А ведь точно! — хлопнул я себя по лбу. — Не расплатился! Иначе, с чего бы официанту меня разыскивать? — Я насмешливо посмотрел на бармена. — Кстати, Сережа, а откуда ты Леву знаешь?

Бармен не принял моего шутливого тона.

— Два года назад вместе здесь посменно работали. Он начал приторговывать наркотой, менеджер узнал, и его выгнали.

Сережа смотрел на меня оценивающим серьезным взглядом.

— Ты хочешь сказать, что в казино наркотой не торгуют?

— Игорный бизнес — легальный, а дивиденды он приносит такие, что наркоторговцам и не снились. Зачем же его мешать с криминалом?

Сережа говорил спокойно, размеренно и оценивающего взгляда с меня не сводил.

Я усмехнулся.

— И ты полагаешь, что если я «человек респектабельный и при деньгах», то занимаюсь чем-то подобным?

— Если бы полагал, то ничего бы вам, Егор Николаевич, не говорил.

А вот здесь я ему не поверил, и прежде всего потому, что на самом деле занимался «чем-то подобным», а по современным понятиям, и того хуже. Если в Средние века вендетта считалась честью и доблестью, то сейчас за такую «доблесть» храбреца приговаривали к пожизненному заключению без права помилования. Меняются времена, меняются нравы, меняется психология. Там моя профессия считалась престижной, здесь, узнай бармен Сережа, чем я занимаюсь, руки бы не подал. Статус мародера здесь ниже статуса наркоторговца, и ниже уже некуда.

— А ты, Сережа, пока ничего мне и не сказал, — заметил я.

— Можно, конечно, и так интерпретировать, — согласился бармен. — Но я вас предупредил. Не знаю и не хочу знать, чем вы занимаетесь и что вы не поделили с Левой, но советую месяца два не показываться ни в казино, ни в кафе «У Лукоморья».

— Спасибо, — кивнул я. — Налей-ка еще водки, а то всухомятку оленину мне не доесть. А она большие деньги стоит.

В искренность совета я поверил, но следовать ему не собирался.